- Вениамин Игоревич, к вам пришли, - снова показалась эта белобрысая секретарша, и Лера цокнула языком, будто именно в этой девушке было сосредоточение проблемы.
- Пусть подождут пару минут, - отозвался, и та кивнула, бросив недовольный взгляд на девушку.
- Лера, послушай, так вышло, и с этим придётся жить.
- Кому?
- Всем! Но мама не должна знать, этой правдой ты можешь просто убить её.
- Удобно, да? – не могла Лера унять ненависть, которая сейчас сидела в ней. – Настрогал детей на стороне – а я молчи. И как прикажешь теперь жить с этим?
- Как и я живу.
- А у меня нет любовницы, - развела она руками.
- Вениамин Игоревич, - опять заглянула секретарша.
- Лера, - обратился он к дочке. – Я закончу через два часа, и мы поговорим.
- Не хочу я с тобой ни о чём говорить, - вскочила дочка и выбежала из кабинета, а Вениамин вздохнул, посмотрев в окно. Только от неё сейчас зависело спокойствие в доме, и как поступит Лера, он ответь готов не был.
Лера ворвалась в дом, напугав мать.
- Что случилось? – схватилась она за грудь, глядя на дочку округлившимися глазами. Её лицо землистого цвета выглядело таким больным, что Лера не смогла ничего сказать.
- Да так, с Дашкой поссорилась, - наврала она, обнимая самого дорогого человека на свете. – Я так люблю тебя, мамочка, - прошептала на ухо, сдерживая подступавшие слёзы, а женщина гладила дочь по голове.
Она так ничего и не сказала матери, а отец был настолько осторожен, что, не знай Лера про другую семью, ни о чём бы и не догадалась. Он действительно любил Елену, но это не мешало ему любить ту другую женщину.
Спустя пять лет матери не стало, но все эти годы они продолжали быть семьёй. Той, в которой лишь один счастлив без условий, если можно назвать счастливым человеком, который борется с онкологией. Осознание, что вокруг царит ложь, отдалила Леру от отца. Он продолжала общаться с ним, но отношения были уже не те. На такого не стоило ровняться.
Болезнь вернулась и победила, и в 21 год Лера осталась без матери. Отец заботился, как мог, до срока, а потом к радости той второй переехал в другую семью. Леру звали с собой, но она не стала предавать память самого дорогого человека на земле. Она несколько раз была в гостях, скрепя сердце, познакомилась ближе с теми, кто был в тени, а теперь вышли на солнечный свет, чтобы официально стать Лавровыми и быть полноценной семьёй. У неё были братья, о которых она когда-то мечтала, только счастье было каким-то условным.
И среди них она не чувствовала себя хорошо, ей становилось спокойно только в одиночестве, в квартире, которую купил отец. Это единственное, что она приняла от него, потому что пока ещё не успела встать на ноги.
И каждый раз, когда она вспоминала мать, задумывалась над одним и тем же вопросом: правильно ли она поступила, что оставила в неведении женщину, которая всю жизнь любила недостойного мужчину?
Дети хотели сесть на шею матери, да не тут-то было
Альбина листала одну за другой фотографии, смотря на реакцию подруги. На ярких красочных снимках улыбалась красивая ухоженная пятидесятилетняя женщина, явно довольная жизнью.
- Ну и как тебе? – с вызовом спросила Альбина, смотря на мать в широкополой шляпе и разномастной одежде. Она отложила телефон в сторону, сильно завидуя, и пригубила пиво из бокала, намереваясь услышать слова поддержки от подруги, мол, вот такая-растакая, но вместо этого прозвучала фраза.
- Есть у человека деньги – отдыхает, - пожала плечами Лариса, - что такого?
Альбина удивлённо расширила глаза и приподняла брови.
- Ты моя подруга или её? – цокнула языком, закатывая глаза.
- Твоя, конечно, - сразу отозвалась Лариса. – Только чего ты злишься – не пойму. Радовалась бы за мать! Моя вон только себе на еду заработала. Протрубила на производстве от звонка до звонка, а нажила дырку от бублика – чуть больше прожиточного минимума, ума не приложу, кто его придумывает таким мизерным. Живёт на пенсии, даже на море съездить за неё не может, да что там море! Вон, когда лекарства покупает, мне приходится помогать иногда. Краснеет, конечно, не надо говорит, но берёт. А как ты скажи мне не брать, когда ни на что не хватает?!
- Да причём тут твоя мать! – не выдержала Альбина. – Я о своей говорю! У моей совсем другой. Пока мы с Димкой тут с хлеба на воду перебиваемся, она там по своим Мальдивам и Бали ездит.
Лариса посмотрела в свой стакан, где была явно не вода, и на стол, где лежали чипсы и рыба.
- Ой, ну ты меня поняла, - отмахнулась Альбина. – Но мы же себе не может отдых позволить! Только мы молодые, а вот она уже пожила.