Дождавшись парня из армии, Таня стала красивой невестой. И никто не знал, даже сама девушка, что в тот важный день их было уже не двое, а трое. Новая жизнь поселилась внутри, чтобы через время заявить о себе, дать возможность почувствовать любовь ещё сильнее, познать, что они безумно хотят стать родителями.
Вика сделала брак ещё крепче. Они вместе учились пеленать, качать на руках и пытаться успокоить дочку. И отчего-то у Саши выходило даже лучше. Ребенок сразу затихал в отцовских объятиях, смотрел большими серым глазами на гладковыбритого папу и тянулся маленькими ладошками к его лицу.
Смотря на это, Таня чувствовала, как к глазами подбираются слезы. Хотелось плакать, и всему виной гормоны, бушующие после родов, а, может, простая благодарность за то, что ей повезло. Что её муж не такой, как многие, которые даже не смотрят в сторону ребенка, переложив все обязанности на супругу. Саша был из другого теста, воспитывался в многодетной семье, именно поэтому связь с отцом у девочек была сильной.
Он никогда не говорил им плохих слов, не отмахивался от детских вопросов. Просто усаживал на колени, разговаривая с дочками по-взрослому, разъяснял всё, что не понятно, и давал колоссальную поддержку, осознание, что в любой момент они могут рассчитывать на него. Любовь, забота и понимание - вот, что он давал, и это было бесценно.
Любить не за что-то, а просто так, заботиться несмотря ни на что, понимать, даже если бывает сложно это сделать.
Теперь Александра нет, и каждому придётся подстраиваться под мир без него.
Татьяна заставляла себя жить и двигаться дальше, но каждый раз, засыпая, снился ей черный прямоугольник земли, гроб, обитый красным бархатом, и твердые комья, рассыпанные под ногами. Засушливым выдалось лето, тверда земля, будто не хотела впускать мужа, сжимаясь так, что было сложно копать. Внезапно набежали тучи, и дождик, которого все с нетерпением ждали, теперь пришелся не ко двору. Коснулся первой каплей маленькой Поли, что провожала отца в последний путь, стоя тут же, обрызгал каплями старшую Вику, у которой внутри стоял ком, мешающий плакать. И думали люди, что она твердая, как камень, только один Бог знал, что творилось внутри у подростка. Какими глазами смотрела она на лежащего перед ней и что думала обо всём.
- Поплачь, Вика, - положила на плечо руку бабушка, но девочка дернула плечом, чтобы сбросить ненужную ласку. Ей хотелось уйти побыстрее, потому что было невыносимо больно.
Дома стало как-то иначе. Мать ходила бледной тенью, заставляла себя что-то делать по хозяйству, а Полька постоянно плакала, чем ещё больше раздражала Вику. Она закатывала глаза, вставляла наушники в уши и включала музыку, чтобы заглушить эти звуки. Но даже сквозь пение, пытаясь отвлечься, не могла до конца откинуть тот факт, что отца нет и больше никогда не будет. Никто не сможет занять его место, как бы не старался, и Вика это твердо решила.
Год был тяжёлый. Мало того, что отца не хватало физически, ещё семья осознала, как это сводить концы с концами. Таня не роптала, она молча искала другие пути: связать кому что-то, огород обработать, но сил уже не оставалось.
- Замуж мамке надо, - вынесла вердикт баба Нина, сидя на кухне, и Вика удивлённо посмотрела на неё.
- Чего? - переспросила, будто не услышала в первый раз.
- С мужчиной сойтись, - размышляла мать Тани. - Молодая ещё, не коротать же век одинокой.
- Кто молодая? - не понимала Вика. - Мать? - она округлила глаза, не в силах поверить, что слышит такое. - Какая молодая?! - возмутилась девочка. - Старая она!
- Ей только 36! - не согласилась бабушка.
- Ей УЖЕ 36! Куда ей замуж?!
- Вика! - бабушка покачала головой, смотря на года со своей колокольни. Отсюда дочь виделась иначе: молодая, красивая, одинокая. -- Разве это возраст?
Только девочке было не понять. Она смотрела на мать и видела не женщину, у которой впереди может быть счастье, а старуху, что не в состоянии чувствовать то же, что молодые, например, сама пятнадцатилетняя Вика. Годы, разделявшие мать и дочь, казались в её возрасте такими большими, что в глазах подростка Татьяна была в конце пути, а не в его середине. Уже потом, спустя много лет, когда Вика вспомнит тот разговор, она поймет, что 36 - это молодость, потому что ей на ту пору будет уже 44.
- Я не позволю! - вскричала девочка. - Не дам! У нее был муж, а теперь всё, пусть доживает так!
- Доживает?! - ужаснулась бабушка, округляя глаза, но девочка вскочила, табурет с грохотом упал на пол, и она пулей вылетела из кухни, оставляя Нину с прижатыми к груди руками и смятением внутри.