Илья возвращается, неся кружку с кефиром, а следом за ним в комнату заходит Карина.
— Клевый засос, — криво усмехается она, мельком на меня взглянув, и устраивается на подлокотнике кресла. Я невозмутимо гляжу на Карину в ответ, поправляя ворот футболки. То, что она очень быстро узнала о пустующей по ночам спальне Ильи и сопоставила это с нашими переглядываниями и изменившимся тоном взаимных колкостей и подначек, не означает, что это же заметили отец с тетей Алей.
А вообще странно.
Вроде бы еще не кончился пятый урок, а Карина уже дома, пусть и не успела переодеться из школьной формы в домашнее.
— Ты чего так рано? — я беру у Ильи кружку и делаю небольшой глоток. — Случилось что-то?
— Угу, — Карина мрачнеет. — Ульяну хакнули.
— Климову?
— Ага.
Если честно, я не понимаю, почему Карина так переживает. Ну, взломали страницу лучшей подруги, да с кем не случается. Помню, страницу Виктора взломали классе в пятом, написали на его стене кучу несуразностей, разослали от его имени несколько спамных сообщений, на том дело и закончилось. Вик обратился за помощью к Дублю, тот — к знакомым специалистам, и доступ к странице был возвращен.
— И что в этом такого? — спрашиваю, допивая кефир и оставляя пустую кружку на тумбочку.
— Тот, кто это сделал, успел сохранить фотки, которые Уля присылала Антону, — поясняет Карина негромко. Илья складывает руки на груди и хмурится, а до меня начинает постепенно доходить.
— Откровенные фотки? — конечно, я знал, что между Антоном и Ульяной что-то завязывается, но думал, что они, как дети состоятельных родителей, у которых немало врагов, будут осмотрительнее с тем, что пересылают по сети. Неприятная ситуация. — Тогда отец Ульяны что угодно сделает, лишь бы фотки не выложили в общий доступ.
— И Антон тоже. Точнее, его мать, — добавляет Карина, закусив нижнюю губу. — Ты только представь — заставить плясать под свою дудку компанию, специализирующуюся на перевозках, и самого крутого аудитора в городе, который может, дернув за нужные ниточки, скрыть любые незаконные доходы и расходы.
— Конечно же, это дело рук Романовых, — заявляю я уверенно и зло, облокачиваясь о кованое изголовье кровати. — Как они сорвали сделки моему отцу, так и здесь приложили руку.
— Да, но… — Илья качает головой, и я смотрю на него с немым удивлением. — Тебе не кажется, что что-то здесь не сходится?
— Что именно? — уточняет Карина.
Илья подходит к моему письменному столу, открывает выдвижной ящик и достает толстую тетрадь на пружине. В нее я записываю все заметки относительно нашего бизнеса и выстроившихся в городе деловых отношений.
— И почему я помню, как вы обсуждали это с отцом, хотя я в этот момент к экзамену по матану готовился?.. — спрашивает Илья со вздохом, быстро пролистывая половину тетради и останавливаясь на какой-то из весенних дат, судя по зеленой закладке. — Вот. Ты тут записал, что у Климовых и Романовых давно сложившиеся отношения, их контракт по перевозкам заключен на три года с прошлого лета. Причем у Климовых с Романовыми все было стабильно, даже когда обе семьи повздорили с Милославскими.
Я хмыкаю.
— Хочешь сказать, что Романовым ни к чему такой компромат? Но тогда кому он может пригодиться? — я тут же формулирую вопрос иначе: — Кому из тех, кто может себе позволить бодаться одновременно и с Климовыми, и с Милой Васильевой?
Илья и Карина переглядываются.
— На ум приходят только такие маловероятные варианты как Милославские и Смоловы, — разводит руками Карина. — Но у Смоловых процветающий игорный бизнес, нелегальная торговля у них слишком мелкая, чтобы о ней беспокоиться. Они вообще из другой оперы. А Милославские… даже звучит бредово. Есть еще Громовы, конечно.
Я вздергиваю брови.
— С ума сошла? — восклицаю обиженно. — Я не настолько свихнулся, чтобы взламывать аккаунты одноклассников в поисках интимных фоток!
— Да не ты, дурак, а отец… — Карина неуверенно хмурится. Видимо, сама понимает, что такой вариант среди возможных будет стоять на последнем месте.
— У него сорвались все сделки по поставке сырья, — напоминаю вкрадчиво, потому что сам утром пытался договориться с одним из поставщиков хотя бы на тридцать процентов того, что нам обещали месяц назад. — Пока отец не разберется с сырьем, его и логистика заботить не будет. А уж нелегальных доходов не было никогда, как будто не знаешь, что Громовы за счет этого всегда были слабее всех в небезызвестной троице.
Карина откидывается на спинку кресла и бездумно смотрит в потолок.
— Тогда я ничего не понимаю, — бормочет она тихо.
— Это может быть кто-то из одноклассников, или ребята из параллельного, — предполагаю, пожимая плечами. — Тот же Павлов просто помешан на компах. Не обязательно это привязано к чьему-то бизнесу… Подростки живут унижением. Им не нужно весомого повода для того, чтобы кого-то опозорить.
Илья кидает на меня быстрый хмурый взгляд.
Он так и не разрешил заглянуть на мою страницу вконтакте, хотя я прекрасно знаю, что ничего хорошего я там не прочитаю. В сетевом поле я ранен и убит.
— Если это так, я не спущу ситуацию на тормозах, — выдыхает Карина решительно. Она поднимается и делает нетерпеливый взмах рукой. — Одевайтесь, оба. Поможете мне.
*
Мы сидим в машине Ильи и слушаем Фрэнка Синатру, поющего о непрерывном снегопаде и домашнем уюте. Я устроился на пассажирском кресле рядом с водительским, а Карина позади меня. На улице действительно метет так, что за сплошной стеной белого я даже не вижу Илью, отошедшего на другую сторону улицы к окошку Макдональдса.
— Ты уверена, что мы поступаем правильно? — спрашиваю я, задумчиво глядя на то, как крупная снежинка, врезавшись в лобовое стекло, скукоживаясь, медленно тает и стекает стылым ручейком к дворникам. — Ульяна вряд ли бы одобрит, если узнает.
— А ей и не надо знать, — отрезает Карина, без особого интереса листая глянцевый журнал. — Она, упрямая и самоуверенная, решит, что справится со всем сама. Но это не так.
Я собираюсь сказать, что вряд ли с таким справимся мы, но замечаю в зеркале заднего вида хмурое опухшее от слез лицо Карины. Какой бы легкомысленной она ни казалась, ради друзей она действительно способна на многое. Что заставляет задуматься, а поступил бы я также, попади в беду близкий мне человек?
Прихожу к выводу, что для Карины и Ильи я сделал бы все, что потребуется. И их разрешение, конечно, мало бы меня волновало в таком случае.
Водительская дверь открывается, впуская в салон уличный холод. Илья неторопливо устраивается за рулем, но под моим недовольным взглядом скорее захлопывает дверь. Карине он вручает двойной чизбургер и апельсиновый сок, а мне шоколадный маффин и большой стаканчик капучино.
— Где мое спасибо? — спрашивает Илья деловито. Я с готовностью тянусь к его холодным губам. Что и говорить: нам обоим до смерти нравится целоваться.
— Фу, а можно не при мне? — с напускным возмущением тянет Карина.
Какое-то время мы сидим, поедаем фастфуд и ждем, изредка воюя за право переключать каналы на радио. Спустя полчаса из торгового центра выходит Ульяна, оглядывается по сторонам, заставляя нас с Ильей машинально пригнуться, и направляется торопливым шагом в сторону автобусной остановки.
Отлично, Ульяна. Куда же ты едешь совсем одна, без водителя, на общественном транспорте?
— Едем за ней? — спрашивает Илья неуверенно.
— Ага.
Ульяна садится в автобус, устраиваясь на свободном месте у окна, и Илья выезжает на дорогу. Пока мы петляем по дорогам города, то сбавляя скорость, то вновь нагоняя автобус, я чувствую себя до невозможности глупо. Как персонаж шпионского детектива, проверяющий всех подозреваемых из списка и изо всех сил пытающийся не раскрыть свое инкогнито. Лучше бы готовился к контрольной по химии, честное слово.
— Куда она едет? — спрашиваю я у Карины. Она гуглит остановки пятидесятого автобуса и пожимает плечами: