— Вы точно не трогали его машину? — тревожно осведомилась у нас Зоя. — А то ведь этот тип, пока настоящего преступника не поймает, с нас не слезет. Будет твердить, что вы во всем виноваты, а говорит он убедительно, могут и поверить.
Мы с Васькой дружно ее заверили, что даже пальцем не успели прикоснуться к машине Суреныча. И пусть он вызывает хоть всю сочинскую милицию, мы все равно будем стоять на своем.
— А ведь я мог купить себе эту машину, — глядя перед собой, пробормотал Слава, когда мы дождались продавца, который убегал поделиться новостями в соседний домик. — Бог уберег, что бы я теперь делал с этой грудой обгоревшего металла?
— Думаешь, что неисправность была в самой машине? — поразилась моя мама. — Никогда про такое не слышала. Я думала, что машины взрываются, только если в них подложить бомбу или другое взрывное устройство.
После дружного обсуждения этого вопроса мы пришли к выводу, что все мы думаем примерно как моя мама. А значит, Слава вполне мог попусту не беспокоиться. Если бы машина оказалась у него, то вряд ли она бы взорвалась. Кому могло понадобиться подкладывать Славе бомбу? Дядя Слава внял нашим доводам и позволил очень быстро успокоить себя. К тому же его вдохновляла перспектива вкусного обеда. Наши женщины раздобыли его в придорожном кафе, и теперь он только и ждал, чтобы его разогрели. Но съесть обед целиком никому из нас не удалось. Только мы покончили с обжигающим рот борщом и с вожделением уставились на шипевшую на сковородке мою любимую жареную курицу с не столь любимыми макаронами, как в дверь постучали. Чей-то неприятный голос (впрочем, сейчас мне любой голос показался бы неприятным, даже если бы он принадлежал прославленному Шаляпину) потребовал от нас оторваться от обеда и открыть дверь.
Как и следовало ожидать, за дверью стояла милиция. Вообще-то там стоял ее представитель в единственном числе, но в данной ситуации и его было вполне достаточно, чтобы испортить мне настроение. И добро бы он просто так стоял. Но он, видите ли, желал общаться со мной и Васькой. И немедленно. Жадно запихивать в рот куски курицы, когда на пороге стоит представитель закона, мне показалось неэтичным. Надо было выбирать, я кинула скорбный взгляд на сковородку и с тяжелым вздохом поднялась из-за стола.
— Не огорчайтесь, — бодро утешил меня Слава. — Мы оставим вам что-нибудь пожевать.
— Знаем мы это что-нибудь, — пробормотал Васька, тоже вылезая из-за стола.
Васька, живущий бок о бок со Славой уже много лет, прекрасно сознавал, как опасно оставлять своего папку наедине с жареной курицей на срок дольше пяти минут. Я об этом тоже догадывалась. И еще я сомневалась, что даже совместных усилий моей мамы и бабушки защитить наши интересы будет достаточно для того, чтобы к нашему возвращению уцелел хотя бы один кусок жареной птички. Но неожиданно нам помог вновь прибывший милиционер.
— Я обязан поговорить со всеми, — четко произнес он, перешагнув через порог. — Вы Вячеслав? С вами я тоже хотел бы поговорить.
Я почувствовала, что курица спасена и что во мне закипает горячая признательность нашей родной милиции, которая бережет и нас, и наш обед.
— Вячеслав — это он! — обрадовано закричала я. — Он! Он! Проходите, пожалуйста, — поспешно добавила я, испугавшись, что милый молодой человек может передумать.
Зоя с бабушкой поспешно отодвинули в сторону грязную посуду и с любопытством уставились на гостя. Мама же в это время проворно укутывала сковородку с жареной курицей в одеяло, чтобы сберечь ее тепло до окончания разговора. Покончив с этим, мама присоединилась к сестре и матери и, в свою очередь, воззрилась на милиционера. За столом воцарилось молчание, прерываемое только недовольным сопением Славы, который демонстративно смотрел в окно.
— Вы пришли поговорить насчет взорванной машины? — поинтересовалась моя мама, заметив, что милиционер не торопится приступать к делу, а в Славином сопении появляются угрожающие нотки.
Милиционер с трудом оторвался от созерцания нашей семейки и поспешно произнес:
— Да, да. Позвольте представиться — старший лейтенант Игнатенко.
— Лейтенант? — разочарованно протянула моя мама и добавила, обращаясь к сестре:
— Помнится, прошлый раз нами занимался майор.
— Скажи спасибо, что вообще стажера не прислали, — так же вполголоса ответила ей Зоя, имевшая неприятные приключения, связанные с упомянутой милицейской должностью.
— Тише, девочки, — шикнула на них бабушка. — Помолчите, а то мы никогда не узнаем, что хотел сказать молодой человек.
Все поняли, что надлежит слушать и отвечать по возможности быстро и четко, чтобы в максимально короткий срок вернуться к прерванному обеду. Бабушка его еще и не начинала, так как всю жизнь уверяла нас, что тот уксусник, что варит ее младшая дочь, называя его борщом, есть без риска заработать гастрит невозможно.
Лейтенант кинул на бабушку благодарный взгляд и продолжил:
— Владелец пострадавшей машины утверждает, что именно ваша семья имела повод и возможность подложить в его машину бомбу или другое взрывное устройство.
— А у других, что ли, повода не было? — возмутилась Зоя. — Да я вам хоть сейчас назову два десятка людей, которые бы с радостью занялись этим.
— Зоя! — предостерегающе прошипела бабушка. — Опомнись.
Ее тревогу легко можно было понять: если бы Зоя принялась перечислять хотя бы первый десяток фамилий из своего списка, а лейтенант стал бы уточнять адреса и переспрашивать фамилии, то беседа растянулась бы не на один час. Но, к счастью, лейтенант на провокацию не поддался.
— И тем не менее, — продолжил он, — владелец машины утверждает, что у вашей семьи значительно больше причин и возможностей, чем у кого бы то ни было. Именно вы затаили на него зло потому, что он увел у вас из-под носа прекрасную машину, и вам в итоге пришлось купить более худшую и за большую сумму. И к тому же взрыв произошел непосредственно после вашего приезда на турбазу, а ваше младшее поколение при этом еще и шкодливо выглядывало из-за дерева, видимо, желая воочию убедиться в том, что все сработает как надо.
— Кто вам сказал, что я купил худшую машину?! — Слава неожиданно проявил бурный интерес к происходящему. В порыве чувств даже вскочил со своего места.
А так как роста дядя был немаленького, любил много и плотно покушать, что не могло не отразиться на его фигуре, то по-детски щупленький милиционер слегка побледнел и вжался в спинку стула.
— К вашему сведению, я купил машину, которая ничуть не хуже, — продолжал негодовать Слава. — Она, может, и выглядит не так броско, зато двигатель у нее — чистый зверь, и крупного ремонта она не потребует еще петлять. А вот почему Сурены" чу удалось купить «восьмерку» за мизерную сумму — это еще надо посмотреть. Меня лично ее цена сразу насторожила, я просто ушам не поверил. А потом подумал, что если за машину просят так мало, то с ней наверняка что-то не в порядке. Поэтому я Суренычу машину и уступил и сделал это с легким сердцем, потому что почуял, что дело тут нечисто. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а Суренычу с его жадностью до этого не допереть. Он ведь считает, что все кругом дураки, а один он умный, ловкий и хитрый. Вот и нарвался. Только я к этому отношения не имею. И мои дети тоже.
— Я все понял, — пролепетал лейтенант и поспешил обратиться к Зое. Он понимал, что даже если она в порыве чувств и начнет метаться по комнате и возмущенно размахивать руками, то после выступления Славы он это выдержит с легкостью.
— Не могли бы вы все же рассказать мне и в подробностях, что вы делали с того момента, когда приехали на турбазу? — произнес он.
— Охотно, — сказала вместо Зои моя бабушка, решив, что достаточно уже намолчалась и наслушалась других, пришла и ее очередь поведать о своих подозрениях. — Я удалилась к себе в комнату и начала распаковывать вещи. Даша и Таня должны были жить вместе со мной, поэтому они тоже были в комнате. Зоя в это время хлопотала на кухне, а Вася со Славой что-то делали в своих апартаментах. Никто из нас из дома не выходил.