Было одно преимущество в их затруднительном положении. На таком крошечном пространстве им не придется далеко идти до следующих Врат. Хотя вряд ли Уризен сделал этот краткий путь легким.
Вольф вернулся к Вратам и попытался выйти. Он легко шагнул через раму, но, как и ожидал, оказался снова на цилиндре. Развернувшись, он предпринял попытку пройти с другой стороны, однако и она оказалась бесплодной. Тогда Вольф принялся искать другие Врата, обходя цилиндр по окружности. Он не прошел и половины, когда увидел два гексагона.
Врата располагались в нескольких дюймах от поверхности, и между рамами и поверхностью цилиндра розовела полоска неба.
Отряд двинулся к Вратам. Вольф не отрывал глаз от шестиугольников, стараясь не отвлекаться на окружающие и перемещающиеся со всех сторон цилиндры.
Он шел впереди, и поэтому первый заметил неожиданное поведение гексагонов-близнецов. Когда путешественники приблизились к ним на пятьдесят футов, Врата начали отодвигаться. Вольф пошел быстрее, но те сохраняли постоянное расстояние между ними и собой. Когда он побежал, они двинулись быстрее, но он все-таки выиграл несколько дюймов. Он рванулся к ним и увидел, что те движутся так же быстро. Увеличив скорость, он увидел, что выиграл еще несколько дюймов.
Остальные бежали за ним. Они топали по металлической конструкции, и в воздухе слышалось их тяжелое дыхание. Вольф снова остановился, Врата — тоже. Все, кроме Валы, собрались вокруг него. Раздались возгласы:
— О, Лос! Сперва он морит нас голодом до полусмерти… потом до смерти загоняет бегом.
Вольф подождал, пока у него восстановится дыхание, затем сказал:
— По-моему, их можно поймать. Как только я бросался бежать, они увеличивали скорость. Это пропорциональное уменьшение. Но я не смогу бежать достаточно быстро и долго, чтобы ухватиться за них. Кто здесь самый быстрый?
— Я всегда мог побить всех в беге, — сказал Лувах. — Но сейчас я очень устал, и у меня совершенно нет сил…
— Попробуй, — распорядился Вольф.
Лувах неопределенно улыбнулся и осторожно двинулся к Вратам. Они отодвинулись. Он бросился бежать и вскоре исчез за закруглением цилиндра.
Вольф повернулся и побежал в противоположном направлении. Вала двинулась за ним. Головокружительный горизонт метнулся навстречу: он побежал дальше и тотчас увидел Луваха и Врата, разделенные десятью футами. Но Лувах уже выдыхался: дыхание с хрипом вырывалось из его легких, ноги чуть двигались. Наконец он остановился и тут же застыли Врата.
Вольф приближался к гексагонам с противоположной стороны и, когда он оказался на таком же расстоянии от них, как и Лувах, Врата скользнули в сторону, как мыло из рук. Вала направилась к ним под углом, но они вновь изменили направление. Наконец запыхавшиеся Всевышние остановились. Образовался как бы квадрат: в трех углах стояли люди, в четвертом — Врата.
— Где остальные? — спросил Вольф.
Лувах ткнул пальцем. Вольф, оглянувшись, увидел, как оставшиеся из отряда идут вразброд вокруг закругления этого крошечного мира. Он позвал их, и голос его прозвучал жутко в этой странной атмосфере. Лувах пошел было вперед, но Вольф скомандовал ему остановиться.
Следуя его указаниям, Аристон, Тармас, Ринтрах и Теотормон образовали восьмигранник с Вратами в центре. Потом все начали сходиться, сохраняя одинаковое расстояние между собой и двигаясь с равной скоростью. Врата раскачивались из стороны в сторону, но стояли на месте.
После двух минут медленного и терпеливого сближения Всевышние ухватились за гексагоны. На этот раз Вольф не спросил у Валы, в каком направлении идти. Он вошел в левые.
Остальные последовали за ним, и физиономии у них тотчас вытянулись. Они стояли на другом цилиндре и на противоположном конце его виднелась еще пара Врат.
Вновь последовала утомительная погоня и сближение. И вновь Всевышние прошли через Врата, на этот раз правые. И вновь оказались на другом цилиндре.
Так повторялось пять раз. Всевышние смотрели друг на друга красными от усталости глазами. Ноги их дрожали от усталости и изнеможения, грудь болела. Они покрылись потом, горло у них пересохло, как при самуме в Сахаре, и они едва держались за гексагон.
— Так продолжаться больше не может, — заявил Ринтрах.
— Спасибо за откровение, — заметила Вала. — Мог бы для разнообразия высказать что-нибудь пооригинальнее.
— Очень хорошо. Мне ужасно хочется пить, так хочется, что я не против глотнуть чей-либо крови. Твоей, например.