Вольф продолжал держать копье, считая секунды и прикидывая, как далеко удастся войти в помещение. Неожиданно в зале что-то ослепительно вспыхнуло и Вольфа отбросило назад.
Когда зрение вернулось, Вольф увидел, что половины копья как не бывало. В проходе веяло жаром, воздух наполнился запахом гари.
— Твое счастье, что пламя локализовано и направлено вверх, — заметил Теотормон.
Ловушка занимала около двадцати ярдов. Дальше помещение могло быть безопасным, но как миновать смертельную преграду?
Вольф отступил на несколько шагов, швырнул в зал остаток копья и повернулся к входу спиной. Снова последовала вспышка, откинувшая на пол коридора тени Всевышних: из зала хлынула волна жара. Вольф повернулся и метнул в комнату стрелу, считая секунды. Ровно через три секунды стрела вспыхнула в пламени. Вольф объяснил все спутникам, и Всевышние, спустившись этажом ниже, окунулись в воду. Затем, мокрые, бегом вернулись к сводчатому проходу. Вольф метнул стрелу. Последовала вспышка, и как только жар чуть-чуть спал, он опрометью кинулся в помещение. За ним помчались Теотормон и Лувах.
У них было три секунды, чтобы преодолеть двадцать ярдов — времени немного, но достаточно. Пламя подсушило намокшие одежды и слегка опалило волосы. Но преграда оказалась позади.
У дверей остались Ринтрах и Тармас. Ринтрах метнул стрелу и кинулся в раскаленный воздух. Вольф, наблюдавший за ним, заметил, что Тармас заколебался и предупреждающе крикнул, советуя подождать и попытаться еще раз. Но Тармас не обратил на его слова внимания, а, может быть, просто не расслышал. Он несся изо всех сил, и глаза его были широко раскрыты за кислородной маской.
Вольф приказал всем отвернуться. Вновь последовала ослепительная вспышка и одновременно раздался пронзительный крик. Горячий воздух полыхнул в лица Всевышних, неся запах горелой плоти и сожженной рыбьей шкуры, из которой были сделаны их одежды.
Останки Тармаса темной грудой лежали на полу, пальцы его руки и ног обуглились.
Всевышние молча отвернулись и, не говоря ни слова, двинулись через зал. Подойдя к следующему проходу, Теотормон, после соответствующей проверки, провел их в узкую дверь.
Отряд вошел в полукруглую комнату длиной около ста ярдов. Вдоль стен стояло множество клеток и все они, за исключением одной, были пусты.
Вольф увидел обитателя единственной заполненной клетки первым.
— Уризен! — воскликнул он.
Глава 16
В клетке размером десять на десять футов имелось только тонкое одеяло, кран с питьевой водой, дыра в полу, заменявшая парашу, да автоматический раздатчик пищи.
Человек в ней был очень высоким и худым. Лицо его еще странным образом сохраняло соколиное выражение, но борода отросла ниже колен, а грязные спутанные волосы спадали по спине до икр. Увидев клочья седины, Вольф понял, что отца держали в клетке очень долго: даже прекратив принимать так называемое средство бессмертия, Всевышние еще очень долго испытывают положительное воздействие лекарственного препарата.
Уризен подошел к решетке, но держался осторожно и не прикасался к стальным прутьям. Вольф тихо приказал всем отступить, а сам приблизился к клетке. Остановившись в нескольких дюймах от нее, он спросил:
— Ты все еще ненавидишь нас так сильно, отец, что жаждешь нашей смерти?
Вольф поскреб прутья кончиками стрелы; по металлу тотчас же побежали блики света.
Уризен печально улыбнулся и заговорил глухим, наполненным болью голосом:
— Прикосновение к решетке болезненно, но не смертельно. Ах, Джэдавин, ты всегда был самым хитрым! Кому бы еще удалось пройти так далеко? Никому, кроме Валы да, возможно, Рыжего Орка.
— Так значит моей сестрице удалось пробраться сквозь все твои ловушки, да еще поймать того, кто их расставлял! — произнес Вольф. — Да, она, действительно, выдающаяся личность.
— Где она? — спросил Уризен. — Неужели умерла? Я знаю, что она должна быть с вами, она говорила мне о своих планах.
— Вала во дворце и ее все еще следует остерегаться, — ответил Вольф. — Она непрестанно убеждала нас, что ты по-прежнему властвуешь на троне. Она забавлялась, деля наши невзгоды, и изображала из себя союзницу. Я подозревал, что она действует в сговоре с тобой, но чтобы она… нет, такое мне и в голову не приходило.
— Я обречен, — сказал Уризен. — Мне не выбраться отсюда, и ты не сможешь открыть клетку. Не сможешь, если бы даже захотел помочь мне. Да и все равно, я скоро умру. Вала ввела мне медленнодействующую и болезнетворную культуру рака. Собственно говоря, она делала это уже трижды и каждый раз, когда я был уже при смерти, вылечивала меня, возвращая здоровье.