Жилось Моцартам, как и всем небогатым ремесленникам, нелегко. Правители вольного имперского города, тупые и алчные представители мелкобуржуазной аристократии тиранили народ не меньше, чем феодальные князьки.
Леопольд Моцарт на всю жизнь запомнил хмурые, пропахшие мышами коридоры ратуши Аугсбурга. Целыми днями торчал отец перед дверьми бургомистра. Стоило появиться кому-либо из заправил города, как Георг Моцарт вскакивал с деревянной скамьи и, подобострастно, жалко улыбаясь, выгибал спину в низком поклоне. Только бы заполучить грошовый заказ! А потом, вечером, он так честил своих благодетелей, что мать спешила увести детей в другую комнату.
Но наступало утро, и он снова отправлялся в ратушу, прихватив с собой сынка, чтобы зрелище было пожалобней да потрогательней. И снова ожидал, и снова гнул спину, и медоточиво улыбался. Зато хлеб в доме не переводился.
Троих сыновей своих Георг прочил в ремесленники. Двое младших — Иозеф Игнац и Франц Алоиз — послушно пошли по стопам отца и стали добрыми переплетчиками. А старший — Леопольд — избрал иную жизненную стезю. Цепкий ум и острая наблюдательность довольно быстро подсказали юноше, что лишь одним путем можно уйти из ограниченного, затхлого мирка цеховых ремесленников со скучной однообразностью их существования, изнурительно-нудными, изо дня в день повторяющимися мелочными заботами. Путь этот пролегал через ученье.
В науке — сила. Это очень скоро уразумел Леопольд Моцарт, а уразумев, обратил все силы и волю на то, чтобы достичь задуманного.
Недаром в жилах у него текла кровь крестьян и ремесленников — упрямых трудолюбов. Черты эти, особенно трудолюбие и неутомимую настойчивость в достижении поставленных целей, он всячески в себе развивал, а впоследствии столь же настойчиво воспитывал в своем сыне.
Леопольд успешно окончил начальную школу, гимназию и шестнадцати лет поступил в расположенный неподалеку от Аугсбурга иезуитский лицей. Отсюда вела одна лишь дорога — в священнослужители. Но сердце Леопольда не лежало к духовной карьере. Хоть и правоверный католик, он недолюбливал попов. А главное, одна сильная страсть всевластно овладела его душой — страсть к музыке. Все время, свободное от занятий, юноша отдавал скрипке. Недюжинные способности, великолепный слух, отличная музыкальная память — все это помогло ему за короткий срок стать очень неплохим музыкантом.
Еще в лицее он не раз выступал на сцене — исполнял роли с пением в школьных спектаклях на праздниках в честь окончания учебного года.
Все чаще и чаще задумывался Леопольд Моцарт над тем, как бы уйти от иезуитов. Помогло успешное окончание лицея. В том, что молодой, способный выученик аугсбургских прелатов хочет продолжить образование и стать богословом, не было ничего странного. И отцы-иезуиты с легким сердцем отпустили восемнадцатилетнего Леопольда в Зальцбург. И не просто отпустили, а еще и снабдили наилучшими рекомендациями.
Много позже, посмеиваясь, Леопольд не раз с удовлетворением вспоминал, как в юности «ловко провел за нос «господ попов».
И вот осенью 1737 года Леопольд Моцарт пришел пешком в Зальцбург и был принят в университет.
Учился новый студент хорошо — помогали любознательность, прилежание, солидный запас общей культуры. К лету следующего года он блестяще сдал переходные экзамены и получил степень бакалавра философии. Но уже в 1739 году его имя было исключено из списков студентов: Леопольд перестал посещать лекции и забросил науки — старая страсть вновь овладела им.
Дело в том, что в Зальцбурге царила совсем иная атмосфера, чем в захудалом Аугсбурге. В жизни Зальцбурга музыке издавна отводилась значительная роль. Архиепископы, стараясь подражать итальянским князьям эпохи Возрождения, любили щегольнуть роскошью и блеском, содержали при своем дворе музыкантов и певцов, большею частью итальянцев. Когда Леопольд Моцарт обосновался в Зальцбурге, придворная инструментальная капелла князя-архиепископа состояла из 33 музыкантов, а вокальная капелла из 30 певцов — хористов и солистов, не считая 15 мальчиков, исполнявших произведения церковной музыки.
Частые празднества, торжественные процессии, театральные представления, балы-маскарады, масленичные катания с гор на санях, почти ежедневные концерты при дворе, богослужения: на просторной соборной площади и на улицах, во дворце и в церквах — повсюду звучала в Зальцбурге музыка. И юноша, с головой окунувшись в ее бурный и многоводный поток, был целиком поглощен им. Как ни странно, но у привыкшего старательно вымеривать каждый свой шаг Леопольда Моцарта голос сердца заглушил голос разума. Рассудительный сын аугсбургского переплетчика отверг прямой и накатанный путь, ведущий к карьере преуспевающего чиновника, и встал на извилистую, неверную тропу. Ведь профессия музыканта в те времена была далеко не из почтенных. Музыканты в лучшем случае приравнивались к слугам, а порой пользовались куда меньшим уважением, чем лакей, повар или конюх. Какой-нибудь камердинер, одевавший, обувавший и раздевавший его светлость владетельного князя, стоял на общественной лестнице намного выше отличного музыканта, да и денег получал гораздо больше его.