- Дело в том, товарищ Мелхов, что страна нуждается в резерве для сельского хозяйства, - загадочно сказал он.
- Минеральные удобрения? - постарался угадать Мелхов.
Начальник позволил себе чуть улыбнуться и "приоткрыть сейф":
- Нет. Искусственные белки. Из лабораторий им предстоит перейти на заводы. И ваш завод окажется в числе первых, где белки должны получаться не в поле с помощью природных процессов, а в кубах и колонках по химической технологии.
- О, искусственные белки! Это так перспективно! - подхватил Мелхов, уловив в словах начальника главное: теперешний технический руководитель не принял новой ориентации, значит, Мелхов должен принять ее.
Из Римской конференции и разговоров с Азлитой, рассказывавшей мужу о работах академика Анисимова, которые Мелхов на всякий случай выслушивал, он много знал об искусственной пище. И сейчас с присущим ему умением блеснул перед начальством своими поразившими того знаниями.
- Я убежден, - заключил свою "оду об искусственной пище" Юрий Сергеевич, - я отчетливо представляю себе, что сказал бы по этому поводу, например, Фридрих Энгельс.
- Фридрих Энгельс? - удивился начальник.
- Да, друг и соратник Маркса. Узнай в свое время об искусственной пище, он, философски осмысливая марксизм, указал бы, что переход от охоты к земледелию в прошлом адекватен переходу человечества от земледелия к пищеделанию в будущем.
- К пищеделанию? - заинтересованно переспросил начальник и что-то записал в настольном календаре.
Глава вторая
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
Юрий Сергеевич остался доволен собой. Очевидно, он произвел неплохое впечатление.
По дороге домой Мелхов упивался раскрывшимися перед ним перспективами. Новая отрасль промышленности "пищевая индустрия" - индустриальное производство искусственных белков! Страна нуждается в молодых технических умах, способных без оглядки на старое, привычное развить новое производство. Коль скоро Мелхова вызвали в министерство, ясно, что на него делают ставку. Завтра ему, возможно, придется заменить консервативно мыслящего главного инженера и руководить первым заводом искусственной пищи. Потом таких заводов появится много, и ими всеми тоже предстоит руководить. И тогда потребуется опыт, опыт в новом деле. А таким опытом будет в первую очередь обладать он, Мелхов.
Но в сладких мечтах о своем необыкновенном продвижении он словно оступился вдруг в яму на гладкой дорожке, вспомнил о своем разрыве с Аэлитой, за спиной которой ему виделся Анисимов - душа искусственной пищи. Пожалуй, академик, чего доброго, окажется у него на пути к уже видимой вдали вершине. И он позвонил из ближайшего автомата своему новому другу и советчику Генри Смиту. Тот проявил огромный интерес к создавшейся ситуации, особенно близко приняв к сердцу семейные дела Мелхова.
- Как неудачно и, главное, не ко времени произошло все это у вас с супругой, - сетовал он. - Впрочем, давайте спокойно разберемся: кто выгнал ее из дому? Кто подал в суд на развод? Ведь не она же! Так за кем следующее слово? Вот то-то! Почему бы вам, Юрий, не принять "заблудшую" жену обратно? Это будет вполне в библейском стиле. Так сказать, принять в лоно семьи обратно! Ведь у вас сын!
Мелхову доводы эти показались убедительными, в особенности же то, что через Аэлиту удобнее всего завязать отношение с академиком. Что же касается неудачного письма в Академию наук (черт попутал его прикинуться обиженным человеком! Тьфу!), так можно прямо и честно осознать свои ошибки и перед всеми извиниться. ("Поклон спину не тянет!")
Смит говорил, что если академик Анисимов по-настоящему деловой человек, то поймет выгоду установления отношений с Мелховым. Во-первых, отметание всяческих слухов, связанных с подчиненной, во-вторых, Мелхов, вполне вероятно, возглавит производство искусственной пищи - и, возможно, на многих заводах. Отношения вполне могли быть "взаимно выгодными"!..
Всего этого Юрий Сергеевич не успел рассказать матери.
Появился брат Аэлиты Спартак! Не придумаешь лучшего повода для примирения с Аэлитой. Ну и для свидания с Алешей, с которым повидаться отец так и не удосужился.
На столе появилась бутылка. Юрий Сергеевич решил угостить солдат на славу. Матери сын успел шепнуть, что "так надо".
Юрий Сергеевич считал, что умеет разбираться в людях, видит их насквозь - "рентгенизирует". Этот простак Спартак, по всей видимости, "рубаха-парень", кристально чист, как реторта перед употреблением, незамутнен правдой жизни, знал свое "ать-два" и носился с какими-нибудь романтическими идеями,, вроде отца, выдумщика нелепых имен.
- А в вас есть что-то легендарное, от самого Спартака. Я гляжу на вас, а вижу вождя гладиаторов! Ваш папа очень мудро давал такие имена детям: Аэлита, Спартак! Очень романтично!
- Нормально, - заверил Остап, наливая еще по рюмочке. - Спартак - это что-то так: папаша наверняка в болельщиках хоккейной команды ходил.
- Ну что вы! - воздел руки к потолку Мелхов. - Именно вождь гладиаторов, и никто больше! Разве я не прав, Спартак Алексеевич?
- Зовите просто Спартаком. По отчеству непривычно, хотя отец у нас замечательный.
- Я знаю, что замечательный. И в вас и в Аэлите чувствуются его черты. Романтизм, прямота, честность...
- Да что вы, право! Отец одно, а я совсем другое.
- Не скажите, не скажите. Вот я предложил переговорить с кем надо насчет вашего поступления в вуз, - чего греха таить, там при поступлении списочки в ходу, - так вы и слушать не захотели.
- Да и не надо! После армии мы и так преимуществом пользуемся. А вот окажусь ли подготовленным - тут вся загвоздка.
- Так я помогу вам, Спартак! Какой разговор! Математика, физика - это же моя стихия!
- Спасибо. Вот не думал.
- Он думал. Я его продам и все выложу, - вмешался все более хмелевший Остап. - Мы хотели сперва на Урал податься, на заводе годик-другой поднатореть. Отец там, ну и другие прочие...
- И как же?
- Так других прочих не оказалось, - расхохотался Остап. - Не дождались, в град-столицу учиться двинулись. Вот и мы за ними.
- Вот как? И много этих остальных прочих?
- Одна-единственная.