Тигр равнодушно проследил за ними взглядом, но когда монах на прощание потрепал его за ухом, зверь зевнул и потряс головой, точно сбрасывая с себя наваждение.
Исана шла по туннелю, плавно уходящему вниз, и буря негодования росла в ней, подобно снежной лавине, набирающей скорость. Уважение к старшему, признательность за спасение, никак не желали мириться с таким бесчувственным решением Мастера.
– Да как же вы можете уйти?! – наконец не выдержала она. – Если вы – Мастер, способный переноситься в пространстве, способный отражать ядерную атаку, почему тогда вы не можете сделать такую малость, как спасти мою семью?!
– Эх, Исана... Постигнув такие вещи, я еще и постиг то, что не стоит проявлять свои способности по поводу и без повода.
– Моя семья, мои младшие братья, голодающие дети – это не повод, чтобы вмешаться?!! Моей младшей сестренке всего три годика! – горестно зарыдала Исана.
Мастер остановился. Приблизившись, он ласково прибрал растрепавшиеся волосы со лба Исаны и, заглянув ей в глаза, точно укутав теплом саму душу, произнес:
– Мне искренне жаль, дитя. Но я должен был спасти тебя. То сообщение, что ты получила, ту фотографию, которую ты сделала – ее уже удалил с твоего телефона сотовый оператор, зато я успел увидеть все фото и досконально запомнить символы, – постучал он себя по выдающемуся лбу. – Ты даже не представляешь, что именно тебе переслали, как это способно изменить мир и его тюремные порядки. Не печалься о близких. Если ты кого-то действительно сильно любишь – они встретятся тебе. Я научу, как можно не ждать этой встречи вечность, – мягко улыбнулся он. – Но ты должна уяснить одну непростую вещь: победа – это всегда чья-то беда. Поэтому мы не стремимся побеждать, мы даже никогда не участвуем в соревнованиях, хотя могли бы показать миру уникальные способности и поставить всевозможные рекорды, заработав кучу денег. Мудрый не стремится побеждать, дабы не принести своим соперникам горе и тем самым не наслать на свою честолюбивую головушку лишних проклятий, злословий и завистливых врагов. Но... существуют изувеченные жадностью и пороком создания. Им всегда мало того, что им дают в дар. Поэтому они стремятся поработить того, кто дает. А вот в этом случае мы молчать не станем, ведь на наших глазах рушится целостность и справедливость.
– Но вы же тоже творите зло, не так ли? – прищурилась Исана, всё еще не в силах простить выборочность при оказании помощи.
– Порой зло, что совершается во имя пресечения еще большего зла, способно оборачиваться наивысшим благом, – ответил ей Мастер и, отвернувшись, поспешил дальше. А Исана рванула следом с гневным вопросом:
– Как же вы живете с этим?! Вы, посвятивший жизнь поиску бессмертия и высшей благодати, вынуждены сейчас совершать зло?
Мастер усмехнулся, всматриваясь в темноту нисходящего туннеля:
– Исана, знаешь, отличить твердое от белого на самом деле легко. Это всё равно, что рассматривать звезды на небосклоне. Были бы глаза зрячими. Тогда не только светила различишь, постигнув их подлинную природу, но и осознаешь своё место среди них. В тишине слышны самые важные слова, самые совершенные мелодии... А ты шумишь, твоё сердце шумит, терзается, разрывает тебя на части, оттого ты не слышишь ни себя, ни мир, ни своё предназначение... Не понимаешь взаимосвязи всех вещей, хоть интуитивно и подозреваешь.
– По-вашему, что выходит: следует превратиться в бесчувственную статую, лишь бы не разрываться на части от горя?
– Хм, тот, кто изначально целостный, тот обладает неисчерпаемым целомудрием и чистотой. И это делает его Дух твердым, но способным быть мягким, гибким, словно ветви ивы на ветру: они нежны и податливы, но сломать их не так-то просто. Ни слава, ни богатство, ни успех, ни даже горе и нищета, любовь и предательство – ничто из этого не отнимет и не прибавит целостному человеку. Подобному не учатся у разномастных учителей, это либо есть изначально, либо этого нет. Поэтому отвечая на твой вопрос, как я живу с осознанием зла, творящегося как внутри меня, так и снаружи – легко, дитя. Ибо всё, что здесь можно изменить; из-за чего здесь принято горевать, или чем, умиленно рыдая, мы все привыкли восхищаться, – всё это лишь игра. По большей части у людей нет выбора, нет свободной воли. Как в огромном тюремном театре, где каждый раз насильно раздаются роли, и даже если удаётся переубедить постановщика и режиссера в смене актеров или вовсе не участвовать в постановке, чтобы праздно пошататься где-нибудь в стороне пару сотен лет, то в любом случае не удаётся исправить основное: бессмертный спектакль под названием «Жизнь». Он идёт, шествует по планете уже не одну тысячу лет... Ты просто сейчас подвержена ограничивающим твой мозг стереотипам. Скоро ты сбросишь оковы разума и всё поймешь.