Спорю, что да.
Он обязан покраснеть, ведь в хороших мальчиках это от природы заложено.
Подхожу к Ивану непростительно близко, вглядываясь в его глаза. Вижу, как сильно увеличиваться его зрачки и распахиваются от удивления глаза. Наверное, думает, что я сумасшедшая богачка, забывшая номер своего психиатра. Касаюсь ладонью его шеи и медленно ласкающим движение провожу к щеке. У парня светлая, гладкая кожа и милая реакция. Он выдыхает мне в губы и смущается от этого. Прячу улыбку громким выдохом ему в губы, замечая, порозовевшие щеки юноши.
- Что? - шепчет.
И я, не заботясь о его чувствах, страстно целую его в губы, сминая их. Да, черт возьми, знаю, что нельзя так делать. Да, понимаю, что это будет проблемой. Но я так не хочу чувствовать себя одинокой, что позволяю себе эту шалость.
Чувствую, как он судорожно выдыхает в мои губы. Давай, Ваня, ну же! Целуй меня! Парень обнимает меня нежно за талию и зарывает руку в волосы, массажируя кожу головы. И все так осторожно и аккуратно, что я разочарованно и рвано кусаю его за губу и отстраняюсь. Мне, нежной и такой аккуратной, впервые хочется почувствовать жесткость и резкость. Хочу ощущать укусы на своих губах и судорожный вздохи. И впервые, я использую людей в качестве лекарства от одиночества.
Мне жаль, Ваня, но я не удовлетворена.
* * *
Вечер плавно переходит в ночь. Я выпила несколько бокалов с сладким банановым соком и один с шампанским (ровно столько мне разрешил опекун). В ногах ощущается усталость, которая тяжелым свинцом застывает в стопах. Нежно-розовые каблуки уже давно сменили красивые лодочки, а локоны немного распустились. Не было больше во мне этой идеальности. Она ушла вместе со всеми людьми, которые здоровались со мной и пытались поладить.
- Красивый вечер, - незнакомый голос разрезает монотонные разговоры, заставляя меня сфокусировать взгляд на женщине, стоящей около меня. Она значительно старше меня и даже моего опекуна. Ей где-то около пятидесяти, а может и немножко больше. Внимательно скольжу взглядом по ее фигуре пытаясь зацепить что-то несовершенное. Рвано выдыхаю, понимая, что нет в ней ничего неидеального. Волосы, крашеные в пепельный блонд, красиво уложены в прическу, поэтому о их длине ничего сказать не могу. Маленький лоб с неглубокой морщиной умело скрывает возраст его обладательницы, а яркие голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, цепляют сразу же. Такой взгляд принадлежит только настоящей искусительнице. Аккуратный нос, немного прямой и вздернутый на кончике придает лицу благородности, а пухлые губы, накрашенные помадой темно-фиолетового цвета, искривляются в змеиной улыбке. Тут присутствует и пошлость, и вульгарность, и соблазнительность. Тонкая шейка и открытые ключицы притягивают взгляд. Платье совершенно не выделяет хозяйку цветом, ведь оно - серое. Но то, как оно сидит на ее стройной фигурке, заставляет замереть.
- Красивый, - соглашаюсь. Но мне плевать на эту вычурность и роскошь, - шаблонный, - продолжаю говорить и теперь смотрю в сторону Владислава Алексеевича в окружении мужчин. Он также чувствует эту лицемерность? Такую кисло-приторную, как начинка в дешевой шоколадке. Или эта фальшивость в воздухе, что так душит изнутри, его работа?
- Ох, - выдыхает незнакомка, пряча улыбку за глотком шампанского с бокала, - милая, это лучшее, что я слышала за последние несколько часов, - женщина уже не кажется такой идеальной, ведь ее маска, прикрывающая еще секунду назад все отпечатки тяжелой жизни, слетает. Морщины становятся более заметными, и помада на губах немного стерлась. - Эти приемы - тот еще концерт. Даже цирк, я бы сказала. Много улыбок. Много комплиментов. Много идеальности, - незнакомка прикладывает салфетку к губам и отводит взгляд.
- Так почему вы здесь?
- Здесь мой сын, бывший муж и внучка, которая даже не знает о моем существовании, - она горько мимолетно опускает взгляд на пол, разрешая грусти украсить ее лицо. - Меня не пригласили, если быть честной, ведь я создавала слишком много проблем. Плохо, когда ты не вписываешься в эту аристократическую тусовку, потому что ты создана для песен у костра и дешевых кроссовок с ближайшего рынка, - женщина надувает губы и внимательно заглядывает мне в глаза. Она ищет поддержки и даже не пытается это скрыть. На удивление, ощущаю это ее желание очень четко. В ее глазах проступает мольба и тихое отчаяние. А также одиночество обнимает эту незнакомку.
- Мама? - удивленный шепот звучит из-за моей спины. Владислав Алексеевич разглядывает мою собеседницу, как что-то инопланетное. Но быстро сдерживает себя в проявлении эмоций. Я знаю, что будет дальше. Сомкнет губы в тонкую линию и разозлится на себя. Но также могу отхватить и я. За это время у меня было множество возможностей изучить все его реакции. Если б у меня в школе был предмет «Владиславознавство», я была бы отличницей. - Что ты здесь забыла? - злится. Причем пассивная агрессия, будто стесняется себя и ее.