- Пришла знакомится с внучкой, - едко ухмыляется его мама, как я поняла. Такую улыбку не часто увидишь у обычной женщины. Кислота и яд составляют львиную часть здесь. Обида, такая глубокая и сильная, разбавляет голубизну ее красивых глаз. - Олеся, - а это уже ко мне, - меня зовут Екатерина Ивановна, мама этого молодого человека. Зови меня просто бабушка Катя, - мягко улыбается женщина, протягивая мне руку. И я с уверенностью ее пожимаю. Прекрасно замечаю угрозу в глазах опекуна. - С сыном не сложились отношения, а для тебя чужой я быть не собираюсь, - Екатерина внимательно вглядывается в мои глаза, ища в них ответ. Эта женщина мне нравится. Она совершенно не выглядит, как бабушка, но в ней я чувствую родство.
- Мам, прекрати, - рычит мужчина, бросая гневные взгляды на меня. Ему не нравится, что я - непокорна, что я приношу проблемы, которых быть не должно, ведь он столько денег в меня внес. Ощущаю себя дорогим подарком, который в один момент становится мусором. - Олеся, иди сюда. Немедленно! - сжимает ладони в кулаки и безумно злится. Интуитивно ощущаю то пламя, которое начинает разгорятся в его душе. Мне интересно, что будет дальше. Ударит? Накричит?
- Хорошо, - соглашаюсь, но разрешаю себе маленькую дерзость. Мне нравится видеть эмоции на его лице. И пусть это будет злость и агрессия. Пусть он будет ненавидеть меня, но я не позволю ему ощущать безразличие ко мне. - Пока, бабушка Катя, - обнимаю опешившую женщину и с улыбкой разворачиваюсь к опекуну. Она быстро приходит в себя и обнимает меня в ответ. Для нее это уже не представление для сына.
- Пока, солнышко, - выдыхает, а у меня внутри все замирает.
«Солнышко», - слишком больно слышать это слово теперь.
* * *
Я вижу, как он расслаблен и напряжен одновременно.
Мы вернулись домой примерно несколько десятков минут назад. Я успела уже принять душ и смыть с себя всю фальшивость, которой обросла за несколько часов этого приема. Ощущение, будто ты вся потная или в подсолнечном масле, оно заливается в твои легкие, закрывает тебе глаза и уши. Может, для богатых лицемерие, как аксессуар? Лучший и самый дорогой, ведь этому искусству еще нужно учится. Макияж я смыла также, вообще ни капли не жалея. Это было красиво. Только теперь это слово для меня имеет какой-то извращенный смысл.
Зеркало не врет. Я изменилась. Если смотреть на внешность, то теперь мое тело не выглядит таким уставшим (в отличии от души). На животе вырисовался легкий рельеф, ноги уже не выглядят, как спички, а грудь немного подросла. Больше нет маленькой несчастной Леси. Не знаю, когда она ушла или погибла. Наверное, в тот момент, когда ее забрали из детского дома, а, может, еще в той аварии вместе с родителями. Пусть это останется секретом той маленькой девчушки, которая так любила людей. Тяжело осознать, но откидывать тот факт, что взрослая Олеся более презрительная и недоверчивая, нельзя. Мне не нравится мое окружение сейчас, но мне нравится наблюдать за ними. Как их слова и действия противоречат друг другу. Как с улыбками на губах и комплиментами они засыпают человека, а тогда нежно разрезают его. Будь я «акулой» бизнеса, наверняка, болела бы каким-то тревожным расстройством, ведь излишняя подозрительность преследовала бы меня до конца жизни.
Мой опекун сидит на мягком кресле около камина. Его стопы расположены на теплом ковре из дорого ворса. Языки пламени касаются своим светом его лица, словно лаская. Так осторожно и нежно переливается их мерцание на его теле. Если я была б маленькой, а он - близким мне человеком, я бы села ему на колени и заснула, смотря на пламя в камине. Но детство прошло, а слово «близкий» точно не о нем. Наконец-то глаза привыкают к полутьме в комнате. Этот необычайно вязкий мрак, разбавленный только светом фонарей, выглядит грустно. И больно. Горечь разливается внутри меня. Проглатывая сухой комок во рту, подхожу немного ближе. Слабый треск разрезает тишину. Звук из камина заставляет задуматься.
Вот только о чем мне думать?
А о чем думает он?
Скольжу взглядом по его телу. Владислав Алексеевич, как всегда, идеален. Белая рубашка расстегнута немного больше, чем обычно, брюки уже помяты, но они не портят его. Скорее делают более мальчишеским его внешний вид. Его невозможно испортить. Такие мужчины портят сами. И я знаю, о чем говорю, ведь недавно на кухне плакала его секретарша, а несколько недель назад слышался крик влюбленной безответно незнакомки. Он не берет трубку от незнакомых номеров или женщин, которые никаким образом не касаются его работы. Этот человек дрессирует всех своих любовниц, а поощрением делает секс. А точнее время, которое он выделяет для них.