Опекун разглядывает огонь в камине, складывает руки в «замок», плотно сцепляя пальцы. Его сексуальность и энергия, которой пропиталась вся комната, разбиваются о мой щит, созданный из понимания его. Для меня не секрет каждый его следующий шаг, он не кажется мне загадочным. Единственное, что заставляет меня удивится это черствость и скорбь, танцующие в его глазах.
Взгляд.
Изучающий.
Пронзительный.
Отступаю на шаг назад. Сердце пропускает удар. Он так смотрит на меня, что мне хочется спрятаться. Мы не разговариваем почти. Мужчина иногда рассматривает меня, словно это его любимое занятие, а когда находит ответ на свой вопрос - отворачивается. Встречаю храбро своими глазами его. Поднимаю невольно одну бровь и прикусываю губу, ведь я не знаю, что сказать. Меня не интересуют его чувства и дилеммы. У меня в душе комок из собственной боли и трагедии.
- Иди спать, - слышу его голос, хриплый и такой усталый. Так звучит голос у счастливых отцов? Нет. И это не только ответ на свой вопрос, это и ответ на его приказ.
- Нет, не хочу, - киваю отрицательно головой, ощущая обжигающее презрение на своем лице. Снова этот недовольный взгляд и поджатые губы. Непокорностью его не возьмешь. Он привык к безотказному послушанию и радостным улыбкам в ответ на его внимание.
- Хочешь, - приказное вырывается с его рта. Опекун не готов к отказам и недовольствам. Его черты лица сразу же становятся более суровыми, в них чувствуется угроза. Но я - не жалкая слабачка, которой он меня видит.
- Нет, не хочу.
- Хочешь, иди.
- Я знаю, почему Вы беситесь, - перевожу взгляд на огонь в камине. Он выглядит таким свободным и привлекательным, что невольно зависаю на несколько секунд, ощущая недовольное сопение сбоку. - Непослушание - дикость для вас, ведь все подчиняются вам, - нагибаюсь, поправляя ласины внизу. Они неудобно перекрутились и раздражают меня. Как и я его. - Вы привыкли к вниманию и одобрению всех ваших действий, даже если они неправильны и неразумны, - не любит критики, ведь его глаза неудовлетворенно сверкают. - Я вас раздражаю, потому что проблемная, потому что не готова мирится со всеми вашими действиями, - прикусываю щеку изнутри. Он не пугает меня больше, как раньше.
- Ты слишком мелкая, чтобы рассуждать на такие темы, - с усмешкой выдает опекун на все мои слова. Он смотрит огонь в камине, и я вижу отражение языков пламени в его зрачках. Но они не согревают его взгляд. - Тебе пора идти спать, а не пытаться казаться взрослее и умнее, - он бросает на меня снисходительный взгляд, ведь уверен, что зацепил меня или обидел, но этот человек не знает меня. Я не открывалась ему.
- А вам пора перестать быть трусом, - резко отвечаю, но говорю тихо-тихо. Я знаю, что он услышит и даже знаю, как отреагирует: уничтожающий взгляд, выпирающие от злости вены и плотно сжатые губы. - Я многое увидела в этом доме, - опускаю взгляд на свои руки, - как вы жестоко отшиваете влюбленных женщин, как унижаете некоторых сотрудников. Вас бесят все, кто недостаточно покорны, все, кто рушит ваши планы, - улыбаюсь своим словам. Может, я и мелкая, но не слепая. Видеть можно и в пять, и в сорок пять. - Считаете, что хаос можете создавать только вы, а всех неудобных игнорируете или избавляетесь от них, - поправляю волосы ладонями и протираю глаза. - Так поступают только трусы...
- Что ты сказала? - он рывком поднимается с кресла. Вижу такой яркий гнев на его лице. Напряжена челюсть, поэтому сильно выделяются скулы. В глазах вместо вечного мороза плескается лава и недовольство. Как какая-то малявка позволила себе так сделать?
- Вы - слабак и трус.
- Повтори, - звучит с угрозой. Приказное. Как всегда, к сожалению.
- Вы... - он обрывает меня в начале фразы и толкает к стене.
Я больно ударяюсь спиной и немного головой об холодную поверхность стены. Владислав за секунду приближается ко мне и хватает рукой за шею. Его это так обидело и зацепило, ведь никто не разрешал себе сказать такое ему. Страх делает с людьми страшные вещи. Чувствую стальную хватку его ладоней на моей шее и глубоко выдыхаю. Смотрю на него презрительным взглядом, вкладывая в него все самое унизительное. Пусть наслаждается. Не пытаюсь убрать его руки, ведь уверена в том, что он не задушит меня.
Глупый.