Одна рука Мэддокса была на раковине, а другая держала зубную щетку. Его волосы были мокрые и только полотенце прикрывало его.
Он сплюнул, прополоскал рот, а потом постучал зубной щеткой о раковину.
— Чем я могу тебе помочь?
Я сдвинулась с места.
— Возможно, ты можешь очаровать всё руководство, вплоть до директора, но ты мне небезразличен. Я никуда не собираюсь, поэтому ты можешь прекращать любую игру, в которую ты играешь.
Он кинул его щетку в раковину и пошел прямо на меня. Я пошагала назад, ускоряя шаг, как и он. Моя спина ударилась о стену, и я ахнула. Мэддокс ударил своими ладонями по обеим сторонам стены от меня, выше моей головы. Он был на расстоянии нескольких дюймов от моего лица, с его кожи всё еще стекала вода после недавнего душа.
— Я продвинул тебя до смотрителя, Агент Линди. Что тебя заставляет думать, что я хочу, чтобы ты ушла?
Я подняла подбородок.
— Твоя ерундовая история о Сойере не складывается.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он.
Я чувствовала его мятное дыхание.
— Я хочу правды.
Он наклонился, его нос проследил по моей челюсти. Мои колени почти подкашивались, когда его губы касались моего уха.
— У тебя может быть всё, что ты захочешь.
Он отклонился назад, его взгляд упал на мои губы.
У меня перехватило дыхание, и я обхватила себя, закрывая глаза, когда он приблизился.
Он остановился у моего рта.
— Скажи это, — прошептал он, — Скажи, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
Я вытянула пальцы, скользя ими вниз по его рифленому животу, смахивая бусины воды до тех пор, пока я не прикоснулась до верха его полотенца. Каждый нерв моего тела умолял меня сказать "да".
— Нет.
Я вырвалась от него и ушла.
Я забралась на беговую дорожку, выбрала самый быстрый режим и вставила наушники в уши, сменяя песни, пока что — нибудь кричащее не начало играть.
Через 45 минут, запыхавшаяся и вспотевшая, я замедлила темп, идя с руками на бедрах. После пяти минут остывания, я приняла душ, а после оделась, перед тем как собрать волосы в мокрую булочку.
Вэл ждала меня на другой стороне прозрачного коридора.
— Как всё прошло? — спросила она, искренне беспокоясь.
Я изо всех сил пыталась сохранить мои плечи и выражение расслабленными. — Я бегала. Это было замечательно.
— Ложь.
— Проехали, Вэл.
— Ты просто…бегала? — она казалась озадаченной.
— Да. Как прошел твой обед?
— Я взяла пакетик PG и J. Он кричал на тебя?
— Нет.
— Пытался выгнать тебя?
— Нет.
— Я не…понимаю.
Я усмехнулась.
— Что непонятного? Он же не людоед. На самом деле, это он сейчас должен думать, что я — людоед.
Мы вместе вошли в лифт и я нажала кнопку нашего этажа. Вэл приблизилась ко мне на шаг, достаточно близко, что я откинулась назад.
— Но он — людоед. Он злой и безжалостный, и кричит на людей, когда они заходят в тренажерный зал во время его часа, даже если они просто хотят забрать левый кроссовок. Я знаю. Я была в такой ситуации. Он орал, полностью выпуская свое дерьмо на меня, пытающуюся забрать гребаный забытый кроссовок, — последние несколько слов она сказала медленно и выразительно, будто она стояла перед аудиторией, следящей за её поэзией.
— Может он изменился.
— С тех пор, что ты здесь? За три дня? Нет.
Её пренебрежительный тон раздражал меня.
— Ты становишься немного чрезмерна.
— Драматична?
— Да.
— Я просто так разговариваю.
— Драматично?
— Да. Хватит прислушиваться к способам, осудить меня и послушай, что я пытаюсь сказать.
— Хорошо, — сказала я.
Двери лифта открылись и я вошла в коридор.
Вэл последовала за мной к двери охраны.
— Джоэль настаивает на том, чтобы я ела мои PB и J в его кабинете.
— Кто такой Джоэль?
— Агент Маркс. Обрати внимание. Он писал мне прошлой ночью. Он сказал, что Мэддокс был какой — то странный. Его младший брат женится в следующем месяце, хотя не женится, а вступает в повторный брак.
Мое лицо сжалось.
— Обновление их клятв, может быть?
Она указала на меня.
— Да.
— Почему ты делишься этим со мной?
— Он собирается увидеть, знаешь…её.
— Ту, которая чуть не сожгла его?
— Ага. В последний раз, когда он ездил домой и видел её, он возвращался другим человеком.
Её нос сморщился.
— Не в хорошем смысле. Он был сломанный. И это было ужасно.
— Ясно.
— Он рассказывал Марксу…ты вообще слушаешь меня?
Я пожала плечами. — Пошли.