— Ну… У меня вода остыла немного… — я, заметив её расстроенное лицо, поняла, что сделала что-то не то.
— И вы использовали все камни? — Дара схватилась за сердце.
— Не все… — я глянула в корзинку, где лежал одинокий камень, и прикусила язык.
— Но это ведь были последние камни! Как же я сегодня ванну герцогу сделаю? — продолжала причитать женщина. — А в город только завтра Ригольд поедет. Что ж я милорду скажу?
— Правду, — вздохнула я виновато. — Или хотите, я сама ему скажу?
— Не поможет, — Дара всплеснула руками. — Ладно, миледи, вот ваше полотенце… Давайте я помогу вам подняться.
Глава 3
В комнате меня ждал обед и новое платье. «Простенькое и старомодное», как сказала Дара извиняющимся тоном. А по мне — просто идеально. Главное, без кринолина и прочих садистских штуковин.
— Нашла его в старых сундуках, — объяснила женщина. — Видимо, ещё матушки герцога. Но вы не волнуйтесь, миледи, я ваше быстро приведу в порядок.
— С этим можно не спешить, — отозвалась я, поправляя длинные свободные рукава, которые украшала искусная золотая вышивка, впрочем, как и все платье. Невероятная красота! Только попахивает слегка нафталином.
Накормили меня тоже досыта: свежий хлеб, запечённое в сырной корочке мясо, овощи, на десерт — спелые персики. А вот из комнаты мне выходить запретили, до «разрешения герцога». Впрочем, я пока никуда и не стремилась, особенно к тому самому герцогу. Меня вполне устраивало сидеть в этой комнате, как в норке, и пытаться мириться со свалившимися на меня проблемами. Иногда накатывала паника, страх, к горлу подступали слезы, особенно от мысли, что я навсегда останусь в этом чуждом месте и неродном теле. В такие минуты помогало отвлечься на какую-нибудь мелочь, например, на гипсового купидона с толстыми щеками и отбитым крылом. Он смотрел на меня с потолка, ехидно улыбался и целился своими стрелами, видимо, прямо в сердце. Или же рыжего кота, который разлегся на траве, прямо у меня под окнами и заразительно зевал, щурясь от солнца. Временами я возвращалась к зеркалу, пытаясь свыкнуться с новой внешностью. Без косметики и пудры, к слову, личико юной графини было куда симпатичнее и милее.
Солнце незаметно стало клониться к горизонту, комнату окутал сумрак. В этот момент и появилась снова Дара.
— Что ж вы свет не зажигаете, миледи? — спросила она. Её рука потянулась к маленькой круглой полусфере, которая крепилась на стене. Щёлкнула по ней пальцами, и в полусфере вспыхнули десяток малюсеньких огоньков. Часть из них вырвалось наружу и направилось к свечам. Не прошло и минуты, как в комнате было светлее, чем днём.
— Что это? — я завороженно проводила глазами огоньки, пока они не исчезли снова в сфере.
— Гномьи светляки, — отозвалась Дара, косясь на меня с подозрением. — Вы разве в своем поместье такими не пользуетесь?
— Н-нет, у нас немного… другие светляки, — я кашлянула и отвела глаза.
Дара на это пожала плечами, а после произнесла:
— Я тут зачем пришла… Герцог ждёт вас.
Сердце пропустило удар.
— Где ждёт? — от растерянности спросила я.
— В каминном зале, — ответила Дара. — Я провожу вас.
— Это будет замечательно, — выдохнула я и поднялась.
Путь до каминного зала оказался недалек, да и «зал» — было слишком громкое слово для этого помещения. Скорее, просторная комната, чуть больше выделенной мне спальни. Дора только открыла мне дверь и тотчас исчезла, оставив одну.
Пока шла в этот зал, я уже морально приготовилась встретиться с тем самым рогатым кошаком, однако у камина, вне всякого сомнения, стоял мужчина, а никак не чудовище. Высокий, широкоплечий, в небрежно надетом камзоле, из-под которого так же небрежно торчали кружева рубашки. Да и в целом вид его был диковатым: небритые щеки, взъерошенные русые волосы, требующие стрижки. Лишь сапоги, в которые были вправлены облегающие штаны, блестели, начищенные до полировки.
— Леди Эва Барбантиа, — рычаще протянул он. Его мимолетная улыбка вышла больше похожей на оскал.
Я молчала, не зная, что следует на это ответить. Ладони взмокли от волнения, и я украдкой вытерла их об юбку.
Герцог между тем жестом показал мне на кресло у камина и сам сел в похожее напротив. Я опустилась на предложенное место и сцепила пальцы. Герцог откинулся на спинку и принялся изучать меня взглядом, в котором так и сквозила неприязнь. Огонь из камина подсвечивал его лицо оранжевым, заостряя черты и придавая ему ещё более зловещий вид. Так мы несколько долгих минут сверлили друг друга глазами, каждый ожидая чего-то от другого.