Рамон проверил зрачки, еще раз послушал легкие и ровное биение сердца Норин — все в порядке. Он поднял голову и снова взглянул ей в глаза.
— Так… сухо, — прошептала она еле слышно. Рамон нашел салфетки для увлажнения губ, вытащил одну и приложил ей ко рту.
— Это из-за анестезии, — пояснил он, — на некоторое время остается неприятный привкус и сухость, но все пройдет.
— Что ты… здесь… делаешь? — выдавила она слабо.
— Тебя привезли на «скорой», и никто не знал, кто ты. Я провел операцию.
Норин нахмурилась.
— Неэтично.
— Да, — он пожал плечами. — Но я не видел твоего лица и понятия не имел, что это ты.
Она боролась со сном, стараясь не закрывать глаза.
— Доктор… Майерс… расстроится.
— Майерс? — переспросил он.
— В Маконе… в городской больнице… операция должна быть… на следующей… неделе.
И Норин снова погрузилась в глубокий сон.
Она проспит всю ночь — Рамон не сомневался в этом. После дежурства он поехал домой, где, не в состоянии успокоиться, нашел в справочнике телефон больницы в Маконе и набрал номер кардиологического отделения.
Найти доктора Майерса оказалось проще простого, и тот, хотя и удивился звонку Рамона, был сама вежливость и любезность.
— Наслышан о вас, — радушно произнес он. — Вы знаменитость. Хотите поговорить о ком-то из моих пациентов?
— О кузине моей покойной супруги, о Норин Кенсингтон.
— А, Нори, — в его голосе чувствовалась симпатия. — Трудно положить ее на операционный стол. Упрямая девушка, ну, вы понимаете. Два года назад ее подобрали с сердечным приступом на лестнице в одном из небоскребов в Атланте. Я как раз гостил там у друга и отвез ее в местную больницу. Вместе с дежурным врачом мы сделали ЭКГ. — Он вздохнул. — У нее были проблемы с сердечным клапаном, и я рекомендовал операцию, но она отказалась. Все бормотала что-то о своей кузине, сидящей под дождем, и о необходимости вернуться домой. Я дал ей снотворное и оставил на ночь.
А Изадора в это время умерла… Рамон закрыл глаза и вздохнул. Никакой ошибки, никакой невнимательности — Норин, оказывается, попала в больницу.
— Был сердечный приступ? — спросил он.
— Да. Однако на следующий день, почувствовав себя лучше, Нори наотрез отказалась от операции. Мне удалось лишь настоять, чтобы она проходила обследование каждые три месяца. Но в последнее время ее состояние стало ухудшаться, и я начал настаивать на срочной операции. Пока не поздно… — Майерс вдруг затих, потом с опаской спросил: — Как она?
— Сегодня утром потеряла в автобусе сознание, и ее доставили прямо ко мне в отделение. Я провел операцию, даже не догадываясь, кого оперирую.
— В любом случае ей очень повезло. Рад слышать, что она попала в хорошие руки. Осложнений не было?
— Все пoкaзaтeли в норме, уже пришла в сознание, — сообщил Рамон. — Осталось только ждать и наблюдать, и, конечно, я надеюсь на полное выздоровление. — Его голос дрожал. — Я не знал о ее болезни, она не говорила.
— Не переживайте. Норин никому не говорила о своих проблемах с сердцем. Слишком уж независимая особа. К тому же, как мне известно, близких родственников у нее нет.
— Только тетя с дядей, которые забрали ее к себе после смерти родителей…
— Ну, рад слышать, что с моей пациенткой все в порядке. Пожалуйста, передайте, чтобы заглянула ко мне, когда поправится.
— Обязательно. Спасибо за помощь.
— Да не за что. Всего лишь пара осмотров.
— Вы продлили ей жизнь. Буду рад видеть вас в Атланте.
— Взаимно, приходите в гости, если будете в Маконе.
— Загляну, загляну, — усмехнулся Рамон. — Доброй ночи.
Он повесил трубку, и от улыбки не осталось и следа. Оказывается, он совсем ничего не знал о Норин! Интересно, догадывались ли Кенсинпгоны?
Необходимо выяснить. Он набрал их номер и услышал ледяной голос автоответчика: «Мы за городом, вернемся на следующей неделе».
Рамон, не находя себе места, решил съездить к Норин домой. Он вызвал мастера, чтобы открыть ее машину. Достал оттуда сумку, ключи и отпер дверь ее маленькой квартирки. Котенок сломя голову кинулся ему навстречу. Оголодал, подумал Рамон, сунул его под пиджак и ушел.
По дороге домой он заглянул в зоомагазин и обзавелся всем необходимым для котенка, который, свернувшись клубочком на соседнем сиденье его машины, спал.
Перед сном Рамон позвонил в больницу. Состояние Норин улучшалось. Успокоившись, он лег в постель и всю ночь провел в компании маленького пушистого друга, мирно посапывающего у него на подушке.
Следующий день выдался для Рамона непростым — операции шли одна за другой, однако в перерыве он успел забежать к Норин. Не говоря ни слова, осмотрел ее, послушал сердце, записал показания приборов.
— Я… в порядке. Когда меня выпишут? — поинтересовалась она.
— Смеешься? — Рамон удивленно поднял брови. — Завтра утром тебя переведут в отдельную палату, и я найду кого-нибудь подежурить около тебя.
— Мне не нужна, — от резкой боли она сморщилась, но набралась сил и продолжила: — …твоя помощь!
— Спасибо. Ты мне тоже нравишься. — Рамон взглянул в ее полные злобы глаза и довольно улыбнулся. — Тебе и вправду стало лучше. Вернусь чуть позже. А теперь спи.
Анестезия давала о себе знать, и девушка снова погрузилась в сон.
Вечером он опять заглянул в отделение интенсивной терапии. Сестра, молоденькая негритянка, встретила его широкой белозубой улыбкой.
— Ваши пациенты собираются завтра на дискотеку?
— Да что вы говорите? — удивился он. — Думаете, им пора?
Она кивнула.
— Выздоравливают не по дням, а по часам. Мисс Кенсингтон за обе щеки уплетала на ужин суп.
— Отлично, — улыбнулся Рамон. — Значит, идет на поправку?
— Все показатели в норме и улучшаются с каждой минутой.
— Спасибо, — поблагодарил он за хорошие новости и пошел к Норин.
Та уже не спала и полностью ориентировалась в окружающей обстановке.
— Так это ты меня оперировал! — встретила она его возмущенно.
— Я уже объяснял, что не знал, что это именно ты. При тебе не было никаких документов.
— Я оставила сумку в машине и поехала в город на автобусе. — Она тихонько вдохнула и прижала руку к груди. — Больно.
— Тебе принесут обезболивающее, — пообещал Рамон.
— А когда я вернусь на работу?
— Когда поправишься.
— Я умру с голоду, если буду тут прохлаждаться, — сверкнула глазами Норин.
— Не умрешь. У тебя лучшая в городе медицинская страховка. Она предусматривает и случаи нетрудоспособности.
— Как ты узнал?
— Проверил информацию по компьютеру. Кстати, я пытался связаться с твоей тетей, но их пока нет в городе.
Норин отвела взгляд и принялась рассматривать шторы.
— Не стоит их беспокоить. Они терпеть не могут больницы.
— Ты же их племянница, — удивился Рамон. — Они любят тебя.
В ответ Норин не произнесла ни слова.
— Завтра тебя переведут в другое отделение. — Рамон хотел ее обрадовать.
— В кардиологию, где острая нехватка медперсонала. Я там умру, и никто и не хватится.
— Да нет, что ты. За тобой будут наблюдать по показаниям приборов. К тому же я посажу около тебя медсестру.
Ее глаза, полные ужаса, широко распахнулись.
— Я не могу себе позволить…
— Успокойся. Не перегружай пока новый клапан, — посоветовал от — Я могу это позволить. А ты член семьи.
— Никакой семьи у меня нет!
— Ну, это твое право — считать как угодно. Но около тебя постоянно будет сиделка, и я навещу тебя утром. Принести обезболивающее?
— Да. Пожалуйста.
Оказывается, о сиделке Рамон говорил совершенно серьезно, поняла Норин на следующий день, когда на пороге палаты возник этакий колобок с сумкой, полной ниток, клубков и спиц. Толстушка представилась как мисс Поли Плимм. Она была медсестрой, которую Рамон вызывал по особым поручением. Мисс Плимм оказалась очень милой и заботливой. Она приносила Норин лед, следила за показаниями приборов и всячески поднимала ей настроение разными шуточками.
Однако это было не единственным приятным сюрпризом — в больницу заглянул еще и Брэд. Он очень обрадовался тому, что Норин быстро идет на поправку, и пообещал почаще наведываться к ней.