— Но все-таки, почему Средиземье, а не… исследование коралловых рыбок Большого Барьерного Рифа?
— По-моему… — Соня понизила голос и оглянулась с видом опытной сплетницы, — по-моему, мисс Лагаль сама о-о-очень увлечена этой темой. Ну, ладно, пойдём, покажу тебе лабораторию и твоё рабочее место!
Лаборатория могла произвести впечатление даже на воображение, избалованное голливудскими блокбастерами. В просторном помещении семь стеклянно-металлических саркофагов. Над каждым — большой экран и ещё куча оборудования, из которого я сумела опознать только ноутбуки. У пяти саркофагов крышки были откинуты. В двух — закрытых — были подопытные «кролики». Я опознала своих спутников по рейсу Лондон — Аваллон. Девушки в таких же, как у Сони, хирургических костюмчиках следили за многочисленными приборами.
На экранах можно было наблюдать несколько бессвязное кино в жанре исторический боевик. Я полюбовалась, как персонаж, наделённый явным сходством с длинноносым обитателем саркофага, долбит своего оппонента по башке чем-то вроде двуручного меча, и вздохнула:
— Вот о чём грёзят все мальчики…
— Девочки бывают ещё хуже, — задумчиво отозвалась Соня. Вдруг она втянула животик, выпрямила спину, и сделала лихое и придурковатое выражение лица. «Начальство» — поняла я и повернулась. Поймала себя на том, что тоже втягиваю животик.
Мисс Лагаль производила сильнейшее впечатление. Не знаю, в каком возрасте она стала нейрохирургом и ученым с мировым именем, но шея у неё была, как у пятнадцатилетней девочки. Светлые волосы уложены в невыносимо элегантную прическу. Черты лица без изъяна. Любезная улыбка на розовых губах. Кристально-серые, холодные, мудрые глаза. У меня даже дух захватило от её тысячелетнего взгляда. Она слегка кивнула мне, что-то сказала Соне. Та почтительно ответила, потом пояснила для меня:
— Мисс Лагаль озабочена. Результаты последних наблюдений противоречивы. Ты вправе требовать сегодняшний и завтрашний дни для отдыха, но очень поможешь, если согласишься прямо сегодня на первый сеанс.
Я посмотрела на мисс Лагаль и согласилась. Её царственная улыбка показалась мне лучшей наградой. «Гипнозом, что ли дамочка владеет» — смутно подумала я, забираясь в саркофаг. Крышка закрылась, отделяя меня от внешнего мира. Изнутри эта преграда не казалась прозрачной. Перед глазами поплыли сумеречные облака, в ушах нежно запела свирель, барабаны задавали сложный ритм. Голова закружилась и наступила тьма.
========== Глава шестая. Сон или не сон? ==========
Сон Елизаветы. Или не сон?
Ощущение было такое, будто меня хорошенько выжали, потом встряхнули, а потом зачем-то опять бросили в тазик для стирки. Или в какую-то лужу, судя по запаху. С трудом, кряхтя как самая старая из старушек, я поднялась на ноги, оглянулась. Вокруг было темно и дурно пахло. Я возмутилась.
- Это МОЙ сон! Хочу, чтобы было тепло, светло, сухо и красиво. И чтобы розовый куст и никакой помойки!
Мой вопль канул в окружающую тьму. С одежды текло, в кроссовках хлюпало, руки и лицо были вымазаны прибрежным илом. У моих ног текла сквозь ночь большая река. Пейзажа не было – его скрывал туман. Вдохнув поглубже, я закашлялась. Это не туман. Это смог. Ночная сырость, угольный дым, тухлятина, гнилые овощи, канализация, горючий газ - все эти тонкие ноты сливались в изумительный букет под названием «воздух большого города».
Я, борясь с подступающей паникой, твердила, как заклинание: «Это сон, это только сон. Я проснусь – и всё будет по-прежнему». Брезгливо ополоснула руки в воде. Пить из этой реки явно не стоило, но смыть грязь… хуже не будет. Отчистившись, насколько получилось, я решила выбраться на сухое место. Не сидеть же тут в сырости, ожидая пробуждения?
Хватаясь за ивовые ветки и оскальзываясь, я вылезла на травянистую лужайку, окруженную кустарником. В тумане было плохо видно. Я споткнулась о бревно, из под ног покатилась бутылка, звякнула о бочок своей коллеги. Я наклонилась, всмотрелась. Здесь, похоже, типа пикничок был: угли костра, давно остывшие, несколько пузатых стеклянных бутылок, какая-то бумага, чешуя, рыбные головы добавляют аромат в вездесущий смог. Ещё раз закашлялась, машинально отметила, что нет привычного для моего мира полиэтилена и прочих шуршавчиков.
Я опять возопила к равнодушному небу, требуя тепла, света, компании, приятных впечатлений, пробуждения, наконец. Я попробовала всё, кроме шаманских танцев, да и то, лишь потому, что не умею. Я жестоко мёрзла в тонкой промокшей футболке. Обхватила себя за плечи, пытаясь сберечь остатки тепла, и нащупала на указательном пальце кольцо. Там, куда его нацепил приснившийся мне однажды белобородый старичок.
Тем временем небо светлело. В предрассветной хмари уже можно было рассмотреть тропинку, ведущую через прибрежный кустарник. «Если есть тропинка, значит по ней ходят люди… ну, или другие существа», - и я потихоньку, чтоб не навернуться на влажной глине, двинулась на поиски кого-нибудь. Непослушный сон бесил меня всё больше. «Только без паники», - бормотала я себе.
Тропа становилась шире и, пожалуй, заслуживала уже гордого звания дороги грунтовой. Кроме колеи от колес на ней были видны отпечатки копыт и ещё кое-какие следы тех, кому эти копыта принадлежали. Похоже, транспорт в этой местности используют всё больше гужевой.
Вдруг со стороны реки послышались очень странные звуки: какой-то свист, шипение, постукивание, хлопанье, как будто великан бил палкой по воде. Звуки становились всё громче, туман поднялся как занавес в театре, и я увидела идущий вверх по реке пароход. Точь-в-точь, как тот, на котором Том Сойер по Миссисипи плавал в гости к родственникам. Трёхэтажный, с колёсами по бокам.
Пока я стояла, разинув рот, без единой полезной мысли по поводу, блеснуло красноватое солнце, туман растаял, и передо мной открылась широкая равнина. Вся застроенная домами, домишками и домищами в нерадостной кирпично-серо-черной гамме. Клочьями плыл дым. Над водой широкой мутной реки, вздымался высоченный мост из клёпаного железа. Там тоже что-то дымилось и постукивало. Пароход шел под центральным пролётом этого монстра. Вдалеке над городскими кварталами на вершине холма вздымались башни величественного замка. И – поверьте выпускнице художественной школы - на планете Земля этот замок не строили.
«Ну, теперь-то можно?» - последней осознанной мыслью постучалась в мозг паника. «Валяй», - разрешила я, и минут десять металась в кустах с беззвучным криком: «А-а-а, все пропало – я попала!». Всхлипнув в последний раз, размазала рукой слезы вместе с грязью по лицу, и попыталась решить второй исконно-российский вопрос. Ага, что делать.
Это не сон. Я попала в неизвестный мир. Не знаю, что происходило в этом чёртовом институте с другими подопытными, но для меня саркофаг сработал, как портал. Делать нечего, придётся идти к людям, пробовать выяснить, где я оказалась, и есть ли шанс отсюда выбраться.
Осмотрела себя ещё раз, отряхнула, сколь удалось, одежду. Вспомнила про уровень преступности в европейских городах эпохи пара. Затосковала, соображая, что выдать себя за парня не получится. Эх, мне бы к футболке, хоть какую курточку. Огляделась, нашла палку поухватистей. Я девушка крепкая, от одного злодея отобьюсь. А если они бандой ходят? Вздохнула, поняла, что ни проснуться, ни потянуть время не удастся, и пошла к началу ближайшей улицы.
Аваллон, Институт исследования эйдетической памяти.
- А-а-а! Мисс Лагаль, я не знаю, как так получилось! Я сделала всё, как обычно! - лаборантка в панике металась у внезапно опустевшего саркофага.
Прекрасная женщина крепко сжала руку испуганной Сони и посмотрела девушке в глаза:
- Всё будет хорошо! У тебя нет причин для волнения. Сейчас ты пойдешь отдыхать.