Отец поднес одну фотографию к свету.
– Как он это объясняет?
– Говорит, что деревяшка рядом с ним раскололась, когда он работал в мастерской. Говорит, она разлетелась и поранила его.
Отец опустил фотографию.
– Никогда не слышал ничего подобного.
– И я тоже.
– Выглядит так, будто кто-то царапал его ногтями.
– Я тоже так подумал.
– Ты можешь получить ордер на обыск?
– Вэнс уже занялся этим, – ответил Каллоуэй, и в его голосе слышалось расстройство. – Он позвонил судье Салливэну домой. Салливэн ему отказал. Сказал, что нет достаточных свидетельств, чтобы нарушать неприкосновенность жилища Паркера.
Отец помассировал затылок.
– А что, если я позвоню Салливэну?
– Я бы не стал. Салливэн следует букве закона.
– Рой, он бывал у меня в доме. Приходил на Рождество.
– Я знаю.
– А что, если Сара там? Что, если она где-то в его неприкосновенном жилище?
– Ее там нет.
– Откуда ты знаешь?
– Это собственность Паркера. Я спросил, могу ли я ее осмотреть, и он дал согласие. Я обыскал весь дом. Ее там нет, и никаких признаков, что она там была.
– Может быть другое свидетельство – кровь в его машине или в доме.
– Может быть, но вызвать судебных экспертов…
– Он чертов уголовник, Рой. Осужденный насильник с царапинами на лице и руках, и неизвестно, где он находился. Неужели, черт возьми, этого недостаточно?
– Я сказал Вэнсу то же самое, и он привел те же аргументы судье Салливэну. За то преступление Хауз свое отсидел.
– Я звонил в округ Кинг, Рой. Хауз вышел на свободу, потому что полиция напортачила. Говорят, он насиловал и бил ту несчастную девушку не один день.
– И он отсидел за это, Джеймс.
– Тогда скажи мне, Рой, где моя дочь? Где моя Сара?
Каллоуэй огорченно посмотрел на него.
– Не знаю. Хотел бы я знать.
– Так что, это просто какое-то невероятное совпадение? Его выпускают, он приезжает жить сюда, а теперь пропадает Сара?
– Этого недостаточно.
– У него нет алиби.
– Этого недостаточно, Джеймс.
– Тогда кто? Какой-нибудь бродяга? Какой-то проезжий? Какова вероятность такого?
– Бюллетень разослан во все соответствующие ведомства штата.
Джеймс Кроссуайт свернул топографическую карту и отдал Трейси.
– Отнеси матери в Американский Легион. Скажи, чтобы отдала Верну и собрала команду. Мы отправимся на поиски. На этот раз я хочу, чтобы они проводились на систематической основе без всякой погрешности. – Он посмотрел на Каллоуэя. – Как насчет собак?
– Ближайшие собаки в Калифорнии. Перевозить их по воздуху – проблема.
– Мне все равно, хоть в Сибири. Пусть их доставят сюда, я оплачу.
– Дело не в цене, Джеймс.
Отец повернулся к Трейси, словно в удивлении, что она все еще здесь.
– Ты слышала меня? Я сказал, отправляйся.
– Разве ты не идешь?
– Делай, что я говорю, черт возьми!
Трейси вздрогнула и отступила назад. Отец никогда не повышал голоса на нее и Сару.
– Хорошо, папа, – сказала она, проходя мимо него.
– Трейси. – Он нежно взял ее за локоть и помолчал. – Ну, иди. Скажи маме, что я скоро буду. Нам нужно еще кое-что обсудить с шерифом.
Глава 15
Неделю спустя после того, как нашли останки Сары, Трейси снова поехала в Седар-Гроув. Хотя по дороге из Сиэтла в основном было солнечно, когда она стала подъезжать к городку, над ним нависла большая черная туча, словно отмечая мрачную причину ее возвращения. Трейси ехала в родной город хоронить сестру.
Движение на дороге не было таким интенсивным, как она ожидала, и она приехала на похороны на полчаса раньше назначенного срока. Осмотрев обветшавшие фасады и вывески, на том месте, где раньше была лавка Кауфмана, она заметила неоновое изображение чашки кофе. В воздухе перед дождем густо пахло землей. Трейси заплатила за четверть часа в стояночном автомате, хотя и сомневалась, что кто-нибудь в радиусе ста миль проверяет эти автоматы, и вошла в кофейню. В этом длинном и узком помещении когда-то Кауфман продавал мороженое и содовую. Кто-то построил перегородку, чтобы разделить пространство. Декор здесь не сочетался с мебелью, напоминавшей студенческое общежитие. Кушетка совершенно протерлась и была накрыта газетами. На оштукатуренных стенах виднелись трещины, плохо скрытые изображением окна, выходящего на городской тротуар, где люди шли мимо примыкающих друг к другу бурых домов, – довольно странный выбор для провинциальной кофейни. У молодой женщины за стойкой было кольцо в носу, сережка-гвоздик в нижней губе и расторопность государственного служащего за неделю до выхода на пенсию. Не дождавшись, когда она потрудится поздороваться, Трейси сказала: