На этот раз повезло: одни личинки. Я смахнул их с руки и заметил, что майор немного позеленел.
Забавные люди создания. Он что, думает, его это после смерти минует? Все должны есть. И он точно кормом для червей станет, если не научится пригибать голову.
Я помню эту мысль, но мне и в голову не приходило, что она окажется пророческой.
Майор с Френчи подошли.
— Ну и что вы об этом думаете, доктор?
— Вряд ли нам удастся его вылечить. — Френчи начинал бесить этот красавчик. — Что ещё вам хотелось бы спросить?
— Разве не странновато найти такое бог знает где?
— Не-а. Страна полна трупов. — Он опустился на колени и стал изучать лицо мертвеца, ворочая голову за подбородок. — Продолжим в том же духе, и скоро можно будет дойти от Меконга до Демилитаризованной зоны по одним только телам.
— Но этого человека кастрировали!
— Птицы. — Френчи ногой перевернул жмурика, и от света белые опарыши бросились врассыпную. — Обыкновенный старикашка. Пошёл голышом в лес да и свалился замертво. Такое и дома могло случиться. Старики любят чудить.
— А я думал, может, его пытали вьетконговцы.
— Кто его знает. Не исключено. — С жутким, будто у кожи, скрипом тело вернулось в исходную позу. Рот наполовину закрылся. — Если вам надо «засвидетельствовать» в рапорте и сводке убитых вьетконговские пытки, то я это подпишу.
— Что вы хотите этим сказать, капитан?
— Ровно то, что сказал, не более. — Продолжая пристально смотреть на майора, Френчи закурил. «Кэмел» без фильтра. А казалось бы, раз парень днями напролёт работает с трупами, не должен спешить к ним присоединиться. — Я просто пытаюсь идти навстречу.
— Вы считаете, я хочу фальсифицировать…
Вот так, «фальсифицировать». Странный выбор последнего слова. Враг уже установил на той стороне поляны крупнокалиберный пулемёт и мы были ближайшими целями. Как выяснилось при позднейшем осмотре, автоматной очередью майору прошило поясницу, но тогда я увидел только взрыв крови и кишок. Майор, упал, раскинув ноги в стороны, стал блевать, а затем громко захрипел и умер. Френчи, свернувшись на земле клубком, прижимал к себе левую руку и чертыхался. Ему оторвало пулей последнюю фалангу мизинца. Больно, но, как оказалось, не настолько серьёзно, чтобы отправить его домой.
Сам я сросся с землёй и мечтал вообще под неё провалиться. Ухитрился вынуть пистолет и снял его с предохранителя, но понял, что совсем не хочу привлекать к нам внимание. Где-то на высоте колена пулемёт поливал очередями. Нас враги то ли не видели, то ли считали погибшими. Мне было страшно до усрачки.
— Френчи, — громко зашептал я, — надо сваливать. Он пытался обмотать палец стандартным бинтом из набора первой помощи, слишком широким для этих целей. — Назад, к деревьям.
— После тебя, дуралей. Мы и полпути не одолеем. — Он кое-как вытащил пистолет из кобуры, но с предохранителя снять не смог: приходилось прижимать к ладони повязку, и левая рука была скользкой от крови. Я привёл оружие в боеготовность вместо него и отдал обратно. — Мда, много толку нам с этих пукалок. Скажи лучше, как у тебя с гранатами?
— Дерьмово. Как, по-твоему, я попал в могильщики? — На курсе основной подготовки, когда остальные шли упражняться с настоящими гранатами, меня каждый раз отправляли в наряд на кухню. А в школе всегда последним приглашали играть за бейсбольную команду, по той же причине… хотя, насколько я знаю, бейсбольный мяч не убьёт, если его не добросить. — У меня граната и полпути не пролетит.
Деревья отстояли метров на шестьдесят.
— У меня тоже, с такой-то рукой.
Френчи был как раз левша.
Из-за спины раздалось характерное «пум-пум» шестидесятимиллиметрового орудия, и через пару секунд между нами и линией деревьев со взрывом поднялся серый дым.
Пулемёт замолк, и кто-то сзади проорал:
— Ещё двадцать!
От линии деревьев донеслось несколько криков на вьетнамском и лязг металла.
— Узкоглазые драпать собрались, — заметил Френчи. — Айда сматываться.
Мы побежали, и кто-то всё же пустил нам вслед пару очередей, вероятно, из АК-47, но промахнулся, а потом довольно близко от автоматчика раздался ряд взрывов и пару раз пум-пумкнуло.
Мы бросились назад к зоне высадки и почти в то же время, как возобновилась стрельба, соединились с оперативной группой штаба.
Когда шумиха улеглась достаточно, чтобы доложить про смерть майора, первый лейтенант, бывший у штабников за главного, ни удивился, ни опечалился. Наблюдатель из батальона, он принял командование после того, как утром убили капитана, и поверил на слово, что майор мёртв. В чём-чём, а в этом мы разбираемся, так что он отрядил за ним людей только, когда смолкли выстрелы и рассвело.