«Хотя я пока не придумал, как всё это исправить, — уныло признался он. — Может быть, это часть моего покаяния? Является ли это частью моего наказания — быть вынужденным наблюдать, как всё становится всё хуже и хуже, не видя никакого способа снова сделать это лучше? Но в Писании говорится, что Бог всегда найдёт способ, независимо от того, сможет человек или нет. Так что, может быть, Он действительно хочет, чтобы я перестал так стараться, перестал быть таким высокомерным, чтобы думать, что я могу каким-то образом исправить катастрофу мирового масштаба. Может быть, Он хочет, чтобы я наконец смирился с тем, что мне нужно позволить Ему показать мне, что делать, а потом…»
Мысли Робейра Дачарна внезапно оборвались, так как он на полном ходу врезался в стену, которую кто-то неосмотрительно оставил точно в центре коридора.
Во всяком случае, так оно было на ощупь, хотя внезапное «Ух!» стены наводило на мысль, что на самом деле это могло быть не такое прочное гранитное препятствие, каким оно казалось.
Он отшатнулся назад, чуть не упав. На самом деле, он бы упал, если бы чьи-то руки не схватили его за плечи и не удержали в вертикальном положении. Он покачал головой, в заложенных холодом ушах зазвенело, а его глаза распахнулись, когда они сфокусировались на лице человека, с которым он столкнулся.
Дачарн не был низкорослым, но и великаном он тоже не был. На самом деле, он всегда был худощав, и последние двадцать или тридцать лет вёл решительно сидячий образ жизни. Человек, с которым он только что столкнулся, был на полголовы выше его, широкоплечим и крепко сложенным, и он, очевидно, провёл последние несколько лет своей жизни, тренируясь, поддерживая физическую выносливость, которой он наслаждался, будучи старшим офицером Храмовой Гвардии. Он весил больше Дачарна, должно быть, на добрых сорок или пятьдесят фунтов, и очень мало из этого перевеса в весе состояло из жира.
И ещё его случайно звали Ховерд Уилсинн.
Дачарн обнаружил, что временно парализован, глядя в серые глаза Уилсинна. Они были жёсткими, эти глаза, с отшлифованной, похожей на кварц целеустремлённостью. Глазами человека, который, в отличие от Робейра Дачарна, никогда не шёл на компромисс с разложением Храма. Человека, у которого были все причины бояться Жаспера Клинтана… и совсем не было причин бояться Бога.
— Ты должен быть немного осторожнее, Робейр, — сказал Уилсинн, полностью ставя его на ноги, прежде чем отпустить руки Дачарна. Он почти нежно похлопал маленького человечка, словно хотел убедиться, что тот ничего не повредил, и его улыбка была тонкой. — Ты можешь что-нибудь себе повредить, сталкиваясь с людьми, вроде меня. Жизнь слишком коротка, чтобы так рисковать, тебе не кажется?
Уилсинн слегка вопросительно наклонил голову, и Дачарн почувствовал, как кровь в его венах застыла. Было что-то такое в тоне Уилсинна, что-то в блеске его жёстких глаз.
«Он знает, — подумал Дачарн. — Он знает, что я предупреждал его брата. И, Господи помоги мне, он знает, что Клинтан собирается убить их обоих. И что у меня не хватает смелости попытаться остановить его».
Казначей Церкви почувствовал, что его рот открылся, не имея ни малейшего представления о том, что из этого выйдет, но затем Уилсинн покачал головой. Это был быстрый жест, который сходу остановил то, что Дачарн, возможно, собирался сказать.
— Конечно, это так, — сказал обречённый человек. — Слишком коротка, я имею в виду. Есть слишком много вещей, которые нам всем нужно сделать, чтобы просто тратить время на их выполнение. Разве в Писании не сказано, что Бог определяет путь, по которому должен идти каждый человек?
— Да, — услышал Дачарн свой собственный голос. — Да, сказано.
— Ну, тогда не думаю, что Он покончит с кем-либо из нас, пока мы сами не покончим с этим. Так что будь осторожнее. — Он действительно слабо улыбнулся, помахав указательным пальцем перед носом Дачарна. — Смотри, куда идёшь, иначе у тебя не будет времени сделать всё, что задумал для тебя Бог.
Дачарну потребовалась каждая капля самообладания, чтобы сдержать то, что он хотел сказать. Он посмотрел в эти серые глаза, и вообще подавил в себе желание говорить, когда понял, что на самом деле смотрит на него из них. Уилсинн только снова улыбнулся ему, на этот раз мягко, и ещё раз похлопал его по плечу, затем повернулся и ушёл.
— Граф Корис, Ваше Святейшество, — сказал старший священник, с поклоном пропуская Филипа Азгуда в маленькую приёмную.