«Гвардеец» не смог ответить. Он сражался с «Дротиком» своей батареей правого борта. Его орудия левого борта никогда не заряжались и не стреляли, и когда «Шквал» выстрелил, его команда всё ещё отчаянно рубила снасти.
Дальность стрельбы была намного больше, чем у «Князя Доларского», а пушки, заряженные двумя ядрами сразу, как известно, были неточны на расстоянии более половины пистолетного выстрела. С другой стороны, артиллеристы «Шквала» были очень хороши, и «Гвардеец» задёргался под хор криков, когда в него попал новый ураган железа.
Мардей Сейган не был трусом, иначе граф Тирск никогда бы не сделал его одним из своих первых галеонных командиров. И всё же он был невосприимчив к эффекту неожиданности не более, чем любой другой человек, и потому он почувствовал что-то очень похожее на панику, когда черисийский залп врезался в его корабль.
«Прекрати это! — яростно приказал он себе. — Да, ты позволил этим ублюдкам подкрасться к тебе незаметно. Прими это — и смирись с этим!»
Он потряс головой, как человек, приходящий в себя после удара в челюсть, затем глубоко вздохнул и огляделся, оценивая ситуацию.
«Как всё так быстро скатилось в дерьмо?» — задумался он мгновение спустя.
«Князь Доларский» дрейфовал по ветру, полностью потеряв управление. Большая часть дыма над ним рассеялась, как и над «Гвардейцем» на его нынешнем курсе, и Сейган теперь мог ясно его видеть. Не то, чтобы это было большим утешением; судя по хаосу на палубах и телам, висящим на его марсах и свешивающихся с гамачных сеток, он, должно быть, понёс чрезвычайно сильный ущерб от двух черисийских бортовых залпов. Хуже того, не было никаких признаков какой-либо организованной реакции на его трудности, а капитан Жермейн был слишком хорош, слишком компетентен, чтобы пустить всё… вот так на самотёк, если бы он всё ещё был на ногах.
Уже это было достаточно плохо, но «Великий Викарий Марис» был ещё дальше с подветренной стороны, чем «Князь Доларский» или сам «Гвардеец». В отличие от корабля Жермейна, Рохсейл явно сохранил контроль над «Великим Викарием Марисом», хотя его такелаж был серьёзно повреждён. Выглядело так, что Рохсейлу перепало уже достаточно, и когда Сейган увидел красные струйки, стекающие по его бортам, увидел человеческую кровь, буквально стекающую с его шпигатов, он ни капельки не винил другого капитана. И, для полного счастья Сейгана, «Ракураи» неуклюже отходил с подветренной стороны, насколько это было возможно, без фок-мачты или кливеров.
Всё это означало, что, по сути, его собственный «Гвардеец» и «Бе́дард» Крала остались единственными боеспособными доларскими галеонами.
Он оглянулся назад, за корму, где «Шквал» вновь изменил курс, приближаясь к «Дротику». Прямо на глазах у Сейгана фор-брамсель и фор-бом-брамсель черисийского флагманского корабля, казалось, медленно наклонились вперёд, проваливаясь в дым в мешанине лопающихся вант и тросов. В данный момент в него никто не стрелял, так что это должно было быть результатом кумулятивного урона, но Сейган не собирался жаловаться.
С юго-запада донёсся грохот новых выстрелов, и он перевёл своё внимание в ту сторону, чтобы увидеть, как «Бе́дард» тоже отступает. Андейр Крал вёл оживленный огонь по своему более крупному противнику, но его истинной целью явно было прикрыть свой собственный раненый флагман, пока тот не сможет отступить.
— И что, чёрт возьми, нам делать? — резко спросил себя Мардей Сейган.
Хэрис Айвейн увидел, как «Бе́дард» вильнула в сторону. Инстинкт побуждал его последовать за ней, окружив меньший корабль и заставив его подчиниться. Или как минимум прогнать его, пока он заканчивал свои дела с доларским флагманом.
К сожалению, он по-прежнему не знал, что происходит за его кормой. Всё, что он мог видеть, так это то, что фор-брамсель и фор-бом-брамсель «Дротика» упали за борт, оставив флагманский корабль почти без мачт. В сочетании с тяжёлыми потерями, которые, как он уже знал, понесла команда Павела, «Дротик» был бы почти беспомощен, если бы кому-нибудь удалось схватиться с ним. И хотя было очевидно, что «Шквал» Стивирта наконец-то смог принять участие в бою — очевидно, с сокрушительной эффективностью, — Айвейн понятия не имел, насколько серьёзно пострадал «Гвардеец» или «Князь Доларский» на самом деле.