Но как бы хорошо он ни переносил ярость моря, он не мог стоять неподвижно перед его лицом. Он не мог видеть, как земля расстилается на сотни миль к северу и югу, когда континенты Западный Хевен и Ховард протянулись, чтобы окутать его корабли, но он знал, что она там.
«По одному делу за раз, Гвилим, — сказал он себе. — По одному делу за раз. Сначала мы выживем… потом будем беспокоиться о Тирске. Кроме того, — он почувствовал, что снова скалит зубы, — если он в такую ночь находится в море со своей кучкой насильно завербованных сухопутчиков, у него достаточно своих забот, чтобы оставить нас в покое, чёрт возьми!»
IV. Теллесбергский Собор, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис
.IV.
Теллесбергский Собор, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис
Мерлин Атравес подозревал, что Императрица Шарлиен выскажет ему несколько едких слов, как только поймёт, что происходит. Если уж на то пошло, он был вполне уверен, что заслужил острые замечания императрицы о своём характере, но не те, которые она могла бы сделать о его интеллекте. Однако он был готов принять это таким, как оно есть.
«Кроме того, Кайлеб был прав, — мрачно подумал Мерлин, глядя на многоцветное сияние витражей собора, освещённых утренним Теллесбергским солнцем. — Последнее, что ей нужно сегодня, из всех дней — это такое отвлечение внимания!»
В данный момент архиепископ Мейкел Стейнейр, во всей красе своих епископских регалий, в митре, сверкающей рубинами, стоял перед алтарём, с широкой улыбкой расплывшейся по его лицу, в то время как Её Императорское Величество Шарлиен Элана Женифир Алисса Тейт Армак приближалась к нему по дорожке из богатого малинового ковра под громкие голоса кафедрального хора. Её сопровождал Его Императорское Величество Кайлеб Жан Хааральд Брайан Армак, а на руках она несла яростно протестующую наследную принцессу Элану Жанейт Нейму Армак.
Длинные чёрные волосы императрицы рассыпались по плечам, ограниченные лишь светло-золотым ободком простой короны. Её платье было таким же простым, без сложной вышивки, лишённое драгоценных камней, которые сверкали бы и танцевали в многоцветном солнечном свете собора, и Кайлеб, шедший рядом с ней, был одет так же просто. Вместо короны на нём было надето изумрудное ожерелье, являющееся символом короля Старой Черис, но никаких других украшений, кроме обручальных колец, которые они оба носили, на нём не было. На их месте могла бы быть любая черисийская пара, пришедшая, чтобы их новорожденная дочь была благословлена и крещена их деревенским священником, но ни одна деревенская церковь никогда не была такой переполненной и трепетно внимательной, как Теллесбергский Собор в этот день.
«Нет, — подумал Мерлин. — У неё и так уже достаточно забот в голове, и слишком важно, чтобы никто из них не отвлекался, пока мы не закончим с этим».
Конечно, сегодняшний день был чем-то большим, чем простым Днём Именин. Все в Теллесберге уже точно знали, кто такая кронпринцесса Элана, но это утро было формальным представлением её личности — законным свидетельством её родителей и светских и светских лордов Черисийской Империи о том, что она не просто самая последняя из её подданных, но в своей крошечной персоне наследница её престола — перед объединенными коронам Старой Черис, Чизхольма, Изумруда, Зебедайи, Корисанда и (хотя никто ещё не знал об этом) Таро. Это была формальность, правда, формальность необходимая, которая не допускала никаких конкурирующих отвлекающих факторов.
«Конечно, она всё равно будет злиться, — признался он себе. — Она и так достаточно зла из-за того, что Подводная Гора не был полностью допущен внутрь. Когда же она узнает, что я приказал Сычу закрыть ей доступ к любому материалу со СНАРКов о Гвилиме и его эскадре, она будет готова грызть подковы и плеваться гвоздями».
Единственной хорошей новостью было то, что по собственному предложению Кайлеба, он сделал то же самое, когда дело коснулось императора. В отличие от Шарлиен, Кайлеб знал о колоссальном шторме, в который попали галеоны Гвилима Мензира, но его собственный доступ к расположенным на орбите СНАРКам был временно закрыт. Он знал, что там бушевал шторм, и это было больше, чем знала Шарлиен, но это было всё, что он знал, и Мерлин был снова впечатлён его актёрскими способностями.