Даже сейчас сэр Корин Гарвей не испытывал искушения думать о своём отце как о черисийском стороннике. На самом деле, это был непостижимый уму концепт. Но, особенно после визита архиепископа Мейкела, Каменная Наковальня, по крайней мере, признал, что Черис пытается улучшить плохую ситуацию. И, как подозревал Гарвей, хотя граф возможно ещё не научился считать себя Черисийским подданным, он обнаружил, что гораздо более твёрдо согласен с доктриной Церкви Черис — и растущей поддержкой, которую эта доктрина находила среди Корисандийских Реформистов — чем он когда-либо ожидал.
«И это настоящая причина, по которой тебе нужны „эти ублюдки“, отец, — с нежностью подумал Гарвей. — Потому что ты не доверяешь им настолько, насколько можешь плюнуть против ветра. Потому что ты чертовски хорошо знаешь, что такие люди, как Скалистый Холм, Баркор и Зебедайя, не будут пытаться улучшить плохую ситуацию… если только они не смогут урвать что-нибудь для себя в процессе».
— В твоей записке говорилось, что ты информируешь генерал-наместника? — спросил его отец, и он кивнул.
— Да, отец. — Он слегка пожал плечами. — Во-первых, потому что это была моя обязанность сообщить ему, и, во-вторых, потому что я полагал, что вполне возможно, что он получит собственную записку. — Гарвей криво улыбнулся. — В сложившихся обстоятельствах это казалось самым разумным поступком. Кроме того, я сказал ему, что встречусь с вами и графом Тартаряном и что вы двое сообщите ему о решении Регентского Совета по этому вопросу.
— Тактичная натура, да? — заметил его отец, затем посмотрел на Тартаряна. — Ну, Терил, я не вижу, чего нам тут нужно много «решать», несмотря на усилия Корина пощадить наши чувства. И я так же не уверен, что вижу какую-либо причину для созыва всего Совета. Это явно подпадает под исполнительную власть Короны, которая в настоящее время возложена на меня как Регента. Кроме того, у нас есть — как только что отметил Корин — обязательство информировать Чермина и полностью сотрудничать с ним в этом вопросе. — Он поморщился. — Это связано со всеми теми клятвами, которые мы и Парламент принесли Кайлебу и Шарлиен. Ты согласен?
— С учётом того, что никто в Зионе или Храме никогда не примет эти клятвы как обязывающие, да, — мягко сказал Тартарян.
— Ха! — Каменная Наковальня презрительно фыркнул и покачал головой. — Конечно, они их не примут! Но правда в том, Терил, что я обнаружил, что я на самом деле теперь даже не пёрну ради этой чёртовой «Группы Четырёх». Во всей этой неразберихе в первую очередь виноват этот трахающий ящериц ублюдок Клинтан. И «Великий Инквизитор» он там или нет, если ему действительно есть дело то того, чего хочет Бог, то я долбанный харчонгский Великий Герцог!
Глаза Гарвея расширились. Несмотря на свои собственные более ранние мысли об отношении Каменной Наковальни к Церкви Черис, это было, по любым меркам, самое сильное заявление, которое его отец когда-либо делал о нынешнем руководстве Храма. И всё-таки, хотя он никогда не ожидал услышать этого, больше всего его удивило то, что он так мало удивился, когда эти слова на самом деле были произнесены.
Он посмотрел на Тартаряна и снова почувствовал небольшой приступ удивления, потому что Тартарян в этот момент улыбался Каменной Наковальне.
— Тебе потребовалось некоторое время, чтобы понять это, не так ли, Ризел?
— Его мать, — Каменная Наковальня ткнул большим пальцем в сторону своего сына, — всегда говорила, что я могу быть немного медлительным. Но вот что я тебе скажу, Терил, в аду будет холодный день, когда ты увидишь кого-то вроде Великого Викария Эрика или этого кровожадного мудака Клинтана, отправляющегося в такое место, как Корисанд. Ты думаешь, им есть дело до того, что с нами здесь происходит?
— Конечно, нет, — тихо сказал Тартарян. — Я никогда так не думал. С другой стороны, я так же никогда не думал, что есть какой-то способ это изменить.
— Ну, я тоже, на самом деле, — признался Каменная Наковальня. — И когда Кайлеб приплыл сюда из Старой Черис и натянул нам задницы до ушей, я тоже так не думал. Религиозная реформа? Драконье дерьмо! Старомодная имперская политика с новым оправданием — вот что это было, и я это знал. Я всё ещё не совсем готов отказаться от этой интерпретации, но…
— Но ведь есть ещё архиепископ Мейкел, не так ли? — закончил за него Тартарян тихим голосом, и Каменная Наковальня кивнул.
— Есть архиепископ Мейкел, и священники, такие как отец Тиман, а есть хладнокровные ублюдки, которые убивают священников, таких как отец Тиман. Ублюдки вроде Жаспера Клинтана, которые убивают детей и называют это «Божьей волей».