Робейр Дачарн бесстрастно наблюдал, как Клинтан улыбнулся Трайнейру. Эта улыбка была неприятной, но Дачарн привык к ней. Точно так же, как он привык к самодовольной ухмылке Клинтана по поводу того, как остальные члены викариата послушно ему повиновались. До сих пор он, казалось, ограничивал свои самые неприличные проявления кругом своих непосредственных подчинённых и своих «коллег» по «Группе Четырёх». В некоторые дни Дачарн надеялся, что он будет продолжать быть по крайней мере таким же сдержанным… В другие дни он страстно желал, чтобы маска Клинтана соскользнула так, чтобы её мог увидеть любой другой оставшийся в живых викарий.
«Проблема в том, что даже если она соскользнёт, он никому не скажет ничего такого, чего бы они уже не знали. Жаспер, возможно, и не злорадствует открыто — пока — но это не значит, что остался кто-то, кто не вполне осознает, что он на самом деле чувствует».
Со своей стороны, Дачарн полностью перестал полагаться на Клинтана. Он не старался изо всех сил провоцировать Великого Инквизитора, но ясно показал своё безразличие к Клинтану. Неудивительно, что Инквизитор отреагировал с глубоким пренебрежением и высокомерием, и всё же он, казалось, испытывал странное отвращение к тому, чтобы на самом деле напасть на Дачарна. Он даже не подшучивал над Казначеем, как когда-то. Дачарну было ясно, что Клинтан принял сделку, предложенную им через Трайнейра. Было даже отдалённо возможно, что Великий Инквизитор действительно понял необходимость для Матери-Церкви показать более доброе, более заботливое лицо, а не полагаться исключительно на кулак в кольчуге, кнут и ужас.
«Скорее всего, он просто удовлетворён тем, что я либо слишком боюсь его, чтобы бросить ему вызов, либо я стал этаким „сердобольным страдальцем“ и меня больше не волнует мирская власть. А может быть это даже комбинация того и другого. Во всяком случае, он, похоже, принял моё заявление о нейтралитете за чистую монету, по крайней мере, пока. Что, вероятно, означает, что теперь, по его мнению, я недостоин даже презрения».
Если такова была позиция Клинтана, то Дачарна она вполне устраивала. Не то чтобы он собирался рисковать с какими-то глупыми, чрезмерно оптимистичными шансами.
Однако, за своим бесстрастным фасадом, Казначей поймал себя на том, что ему любопытно, что же задумал Клинтан на этот раз. Отец Франклин Самир, интендант Церкви в Таро, был шуляритом, как и почти все интенданты. Как таковой, он подчинялся непосредственно Инквизиции, хотя предполагалось, что копия любого отчёта, касавшегося политических вопросов, также должна быть послана в офис Трайнейра в Канцлерстве. Епископ-исполнитель Тирнир Нарф, с другой стороны, должен был отчитываться перед архиепископом Фейликсом Гарбором, архиепископом Таро, чьим заместителем он официально являлся. Конечно, он также должен был посылать копии своих отчётов в Канцлерство. Теоретически, таким образом, Трайнейр должен был быть проинформирован обо всём, что достигло ушей Клинтана.
Что, в данном случае, явно было не так.
— На самом деле я не удивлён, что Нарф ничего не упоминал об этом, — сказал затем Клинтан почти небрежно. — Возможно, на самом деле это не его вина. Я имею в виду, я знаю, что он наш официальный представитель в Таро, и что он регулярно совещается с Горжей, так что я не сомневаюсь, что он уверен, что он владеет ситуацией.
— Но ты предполагаешь, что он ей не владеет, верно? — резко спросил Трайнейр.
— О, я уверен, что он полностью знаком со всей дипломатической перепиской и переговорами — и всём в этом роде. Но, по словам отца Франклина, в Бухте Тол произошло таинственное снижение активности черисийских военно-морских сил. На самом деле, вся черисийская блокада, похоже, внезапно стала такой же водонепроницаемой, как рыболовная сеть.
— Прошу прощения? — Недоумение Трайнейра было столь очевидным, что Клинтан фыркнул.
— Мы уже знаем, что Горжа однажды уже переходил на другую сторону, — сказал он тоном человека, объясняющего что-то очень маленькому ребёнку очень простыми словами. — Мы также знаем, несмотря на любые расследования, которые могли бы оправдать его, что только кто-то в Таро мог предупредить Хааральда о том, что должно было случиться. Мне всегда было интересно, у кого могли быть полномочия и возможности одновременно передавать эту информацию и быть уверенным, что никто никогда не сможет идентифицировать его как источник. Конечно, как все вы уже отмечали, мы не можем просто так свергать королей и князей по одному подозрению, не так ли?
— Жаспер, если ты действительно был убеждён, что утечка произошла по вине Горжи, ты должен был сказать об этом в то время. — В голосе Трайнейра отчётливо послышалась резкость. — Твои собственные инквизиторы провели расследование — по его собственной просьбе, напомню тебе! Если они обнаружили какие-либо доказательства, которыми ты не смог поделиться с нами, я предлагаю тебе рассказать нам об этом сейчас.