— Прошу прощения, что опоздал, — сказал он, когда его отец оторвался от разговора с графом Тартаряном. — Последний отчёт Алика прибыл как раз в тот момент, когда я собирался покинуть свой кабинет.
— Не беспокойся об этом, — сказал его отец немного кисло. — На самом деле ты не так уж много пропустил, потому что не похоже, что сегодня нам удалось чертовски много сделать.
Гарвей хотел бы, чтобы кислость в этом ответе прозвучала неожиданностью, но сэру Ризелу Гарвею, графу Каменной Наковальни, было из-за чего расстраиваться. Как старший из двух назначенных со-регентов князя Дейвина, он стал главой княжеского Регентского Совета, что, должно быть, было самой неблагодарной задачей во всём княжестве. Ну, возможно, если не считать нового назначения сэра Корина Гарвея.
Если бы во всём княжестве нашлось шесть дворян, которые искренне бы верили, что Каменная Наковальня не заключил какую-то личную сделку с Кайлебом Армаком, то Гарвей понятия не имел бы, кем они могут быть. Помимо Тартаряна (которого, похоже, в эти дни ненавидели так же сильно, как и самого Каменную Наковальню), Гарвей мог вспомнить ровно трёх советников покойного князя Гектора, которые искренне верили, что Каменная Наковальня и Тартарян думали не только о себе.
К счастью, сэр Рейминд Линдар, который продолжал исполнять обязанности Хранителя Кошелька, был одним из этих троих. Двое других — Эдвейр Гартин, граф Северного Берега, и Трамин Соутмин, граф Эйрит — оба также согласились работать в Регентском Совете (хотя и с заметным отсутствием энтузиазма со стороны Северного Берега), потому что поняли, что кто-то должен это сделать. Архиепископ Клейрмант Гейрлинг, чьё положение так же автоматически делало его членом Совета, похоже, согласился с Северным Берегом и Эйритом в том, что касалось Каменной Наковальни и Тартаряна, но он никогда не был одним из советников Гектора. Последние два члена Совета, герцог Марго и граф Скалистого Холма — ни один из которых в данный момент не присутствовал — ранее занимали должности в совете Гектора… и в полной мере разделяли общее подозрение остальной знати относительно мотивов Каменной Наковальни и Тартаряна.
«Их сегодняшнее отсутствие вряд ли сделает их счастливее, когда они узнают об этой встрече, — подумал Гарвей, направляясь к своему месту за круглым совещательным столом. — С другой стороны, я не могу придумать ничего, что сделало бы их счастливыми».
Сэр Бейрмон Чалмейр, герцог Марго, был самым высокопоставленным дворянином в Регентском Совете. Он также был дальним — очень дальним — кузеном князя Гектора, и потому, вероятно, было не слишком удивительно, что он возмущался тем, что регентом Дейвина вместо него был простой граф. Валис Хилкипер, граф Скалистого Холма, с другой стороны, был совершенно другой породой кракенов. Вполне возможно, что в сложившихся обстоятельствах Марго лелеял какие-то собственные амбиции. Гарвей не думал, что он это делал, но вполне мог бы, и точно не без некоторого оправдания, учитывая нынешние, необычные обстоятельства. И всё же, если у Гарвея и была хоть капля сомнения в нём, то в отношении Скалистого Холма их не было вообще. Амбиции графа были скрыты гораздо хуже, чем он, очевидно, думал, несмотря на то, что, в отличие от Марго, он не обладал ни малейшими притязаниями на Корону.
Хорошей новостью было то, что оба они были в меньшинстве, двое против шести, когда дело доходило до голосования. Плохая новость заключалась в том, что сама их неспособность влиять на решения Совета лишь сблизила их. Хуже того, один из них — по крайней мере, один из них — передавал свою собственную версию обсуждений, проходящих в Совете, посторонним ушам.
«Что, вероятно, объясняет, почему отец не приложил особых усилий, чтобы привести их обоих сюда сегодня», — подумал Гарвей.
— На самом деле, Ризел, говорить, что на сегодняшний день мы ничего не добились, не совсем справедливо, — сказал Тартарян довольно мягким тоном.
— О, простите меня! — Каменная Наковальня закатил глаза. — До сих пор нам удавалось договориться о том, насколько большую стипендию выделить Дейвину из его собственного дохода. Конечно, мы ещё не придумали, как мы собираемся передать её ему, но я уверен, что мы что-нибудь придумаем… в конце концов.
— Я понимаю, что ты, вероятно, ещё больше устал от всего этого, чем я, — сказал Тартарян. — И я тебя не виню. Но, правда в том, что нам, по крайней мере, удалось разобраться с корреспонденцией от генерала Чермина.