Однако была и другая причина — которая проистекала из признания снизу даже больше, чем из сдержанности сверху, и которая снискала графу Тирску степень преданности, почти неслыханную среди принудительно завербованных моряков. Никто точно не знал, как об этом узнали, но на флоте было общеизвестно, что граф лично настоял, что, поскольку флот укомплектован для службы Матери-Церкви, Мать-Церковь должна взять на себя ответственность за благополучие семей принудительно завербованных мужчин. Зарплата простого матроса в Королевском Доларском Флоте была невелика, но Мать-Церковь позаботилась бы о том, чтобы деньги выплачивались непосредственно семье мужчины во время его отсутствия, если бы такова была его просьба. Более того, и это было совершенно беспрецедентно, Церковь пообещала выплатить пенсию вдове любого насильно завербованного моряка, погибшего на действительной службе, а также обеспечить содержание его несовершеннолетних детей.
Всё это помогло объяснить, почему было удивительно мало стонов об отставке, когда капитан и адмирал вернулись на палубу полуюта «Ракураи», и капитан снова потянулся к своему рупору.
— Брам-стеньги поднять!
— У них получается даже лучше, чем мне бы хотелось, — тихо заметил сэр Доминик Стейнейр, барон Каменного Пика.
Одноногий адмирал удобно откинулся на спинку мягкого кресла, а деревянный ножной протез, заменявший икру его правой ноги, покоился на скамеечке для ног перед ним. Лампы на масле из кракенов ярко горели, свисая с подволока, и спящая громада его нового флагмана была спокойна вокруг него, так как стояла на якоре, пока он наблюдал, как записанные изображения воспроизводятся перед его глазами. Спущенные брам-стеньги возвращались в исходное положение так же плавно, как и опускались, словно управлялись одной рукой, и он покачал головой.
— Согласен, — произнёс в его правом ухе голос Мерлина Атравеса, говорившего из своей дворцовой спальни в Черайасе, почти в семи тысячах миль отсюда. В Королевской Гавани было чуть за полночь, но из окна Мерлина уже виднелись первые, очень слабые признаки ледяного зимнего рассвета. — Конечно, всё это по-прежнему тренировка, при почти идеальных обстоятельствах. И они по-прежнему не так хороши в этом, как наши люди.
— Может быть, и нет, — уступил Каменный Пик. — С другой стороны, никто так хорошо в этом не разбирается, как наши люди, и я бы предпочёл, чтобы так оно и оставалось. — Он снова покачал головой. — Мастерство укрепляет уверенность, Мерлин, и последнее, что нам нужно — чтобы эти люди начали чувствовать себя уверенно, столкнувшись с нами в море. — Он мгновение помолчал, склонив голову набок, словно в раздумьях, затем фыркнул. — Позволь мне исправиться. Предпоследнее, что нам нужно — чтобы они начали чувствовать уверенность в своей компетентности. Последнее, что нам нужно — чтобы они действительно развили эту компетенцию. И это, к сожалению, именно то, что, похоже, делает Тирск.
— Согласен, — повторил Мерлин, на этот раз с чем-то гораздо более похожим на вздох. — Я обнаружил, что, вопреки себе, я скорее восхищаюсь Тирском, — продолжил он. — Тем не менее, я также понял, что не могу не пожалеть, что он не словил ядро около мыса Крюк. И, если уж на то пошло, я не могу не пожалеть, что король Ранилд не пошёл дальше и не казнил его как козла отпущения за Армагеддонский Риф. Это было бы крайне несправедливо, но этот человек слишком хорош в своей работе, чтобы у меня было душевное спокойствие.
— Я полагаю, что они неизбежно смогли бы найти хотя бы одного компетентного моряка, если бы искали достаточно долго и усердно, — кисло согласился Каменный Пик.
— К тому же я не думаю, что всё то время, что он провёл на пляже, кому-то повредило, — заметил Мерлин. Каменный Пик вопросительно поднял бровь, и Мерлин поморщился. — У этого человека мозги, вероятно, не хуже, чем у Альфрида, — отметил он, — и у него больше реального морского опыта, чем у кого-либо ещё, к кому может обратиться Церковь. Я думаю, совершенно очевидно, что он потратил время, которое они оставили его гнить на берегу, используя свой мозг и свой опыт для анализа всех ошибок, которые совершили Мейгвайр и идиоты вроде Тораста. Они поступили глупо, припарковав его там, и я так же рад, что они это сделали, но недостатком является то, что они дали ему достаточно времени для размышлений. Теперь он применяет плоды всех этих размышлений на практике.