ГЛАВА III
унпа Дэсонг, всецело поглощенный желанием отыскать убийцу Учителя и вернуть чудесную бирюзу, быстро шагал по безлюдным просторам, залитым ярким солнцем; большие сурки, которых тибетцы в шутку именуют гомченами[33], там н сям стоявшие у входа в свои поры, смотрели па приближающегося человека, а затем внезапно исчезали под землей. Несколько киангов, подняв головы, в течение нескольких минут следили издали за перемещением путника и, убедившись, что он не направляется к ним, продолжали спокойно щипать траву.
Но Мунпа проходил мимо, ничего не видя вокруг и не ощущая бурной трепещущей жизни, возрождающейся на бескрайних просторах чантангов под жгучими солнечными лучам и; он автоматически двигался к своей цели: стойбищу Лобзанга. Однако Мунпа не мог надеяться добраться туда в тот же вечер. Вчерашний поход с тяжелой ношей, когда он нес отшельнику съестные припасы, и потрясение от гибели Учителя измотали его; кроме того, он провел еще один день в пути, шагая без остановок, без еды и питья. Вечером обессилевший Мунпа рухнул па землю рядом с какой-то речушкой.
После того как прошло возбуждение от ходьбы, и ночной ветерок освежил разгоряченный лоб путника, он снова принялся размышлять. В его голове вертелось множество беспорядочных бессвязных мыслей, отголосков древних суеверий и обрывков воображаемых образов, сосредоточенных исключительно на таинственной невидимой бирюзе, испокон веков покоившейся в ковчежце, который носили поочередно Одзэры, духовные преемники великого чародея Гьялва Одзэра.
Она передавалась от Учителя к ученику, когда Учитель был при смерти и, вероятно, вместе с ней умирающий вручал ученику, призванному его заменить, собственную жизнь[34]. Да, это так, думал Мунпа, именно в бирюзе, некогда принесенной в наш мир одним из нагов, была заключена «жизнь» череды Одзэров. Между тем последний из них не передал эту жизнь по собственному желанию, добровольно отказавшись от нее в своей изношенной телесной оболочке, а ее отняли у него силой.
Мунпа продолжал размышлять.
А что, если, спрашивал он себя, именно расставание с бирюзой, а не удар, нанесенный в висок, повлекло за собой смерть Одзэра?.. Если это так, то, значит, таинственная жизнь, сокрытая в бирюзе, все еще находилась там. Она, без сомнения, отказалась переселяться в презренную личность вора и убийцы. Стало быть, ему, Мунпа, предстояло отыскать ковчежец и доставить его обратно в скит. Ему надлежало снова привязать этот предмет к разорванному шнурку, повесить его на шею Учителю и прикрыть складками монашеского облачения, после чего Одзэр должен был вернуться к жизни, подняться с сиденья для медитации, простереть руки и, положив обе ладони на голову своего ученика, благословить его.
Высокая сияющая фигура воскресшего отшельника отчетливо вырисовывалась на завесе тьмы, возведенной ночью вокруг путника. От нее исходили волны пылающей благодати, захлестывавшие Мунпа; погруженный в мистический транс человек чувствовал, что они уносят его, словно соломинку, в незримые воды бескрайнего океана и низвергают в бездонную пучину сладостного исчезновения.
Юноша попытался простереться ниц или, точнее, представил себе это, а затем, изнуренный усталостью и переживаниями, опустился на землю и заснул.
На следующий день Мунпа Дэсонг добрался до кочевья семьи Лобзанга. Там его ждало разочарование: Лобзанг ушел из стойбища десятью днями раньше. Его братья не знали, куда он отправился, но предполагали, что он, возможно, поехал в Сипин вместе с китайскими купцами, которые везли туда шерсть и масло, и, по слухам, изъявляли желание нанять работника вместо одного из заболевших погонщиков мулов. Ни братья Лобзанга, ни один из его приятелей, живших в соседних палатках, не слышали, чтобы он собирался навестить Гьялва Одзэра.
Предположения относительно поступления Лобзанга на временную работу совершенно беспочвенны, подумал Мунпа. Братья Лобзанга узнали, что заезжие торговцы наняли какого-то дрокпа, и сделали на основе этого заключение, что этим дрокпа мог быть их ушедший из стойбища брат, но, скорее всего, Лобзанг был тут ни при чем, так как он отправился в скит. Что касается того, будто он поехал в Сипин, чтобы продать там бирюзу, это было возможно и звучало даже вполне правдоподобно. Следовательно, надо искать злодея именно там.
33
Эти зверьки обычно неподвижно сидят в вертикальном положении возле своих нор, пристально глядя на солнце, словно погруженные в созерцание, подобно отшельникам-гомченам.
34
Это суждение основано на распространенном среди тибетцев поверье, что жизненное начало человека может корениться в неодушевленном предмете, животном или растении. В просторечии говорят: эта скала, это дерево, эта птица являются «жизнью» этого ламы, этого вождя или кого-то другого. Любое повреждение скалы, любая болезнь или несчастный случай, происходящий с деревом или животным, отражается на жизненной силе человека, хранителем «жизни» которого они являются; их разрушение или смерть, как правило, влечет за собой гибель индивида, чей жизненный принцип зависит от вышеупомянутых факторов.