Мунпа обратил на него свой взор. Он увидел размотанный зэн[15], переброшенный через кран сиденья для медитации, из-под которого виднелись безрукавка и голые руки Одзэра. Этот необычный беспорядок тотчас же вызвал у ученика испуг, вскочив, он в мгновение ока оказался подле Учителя.
Лицо старого отшельника было мертвенно-бледным, глаза неподвижными и неестественно широко открытыми; уже засохшая струйка крови протянулась от его виска к щеке, оставив коричневатый след на вороте безрукавки. Здесь же болтался кончик шнурка, разорвавшегося от того, что за него резко дернули.
Онемев от ужаса и с трудом осознавая, что он видит, Мунпа на миг остолбенел, словно пригвожденный к земле, и не сводил глаз с гомчена, затем резко опустился на пол возле ящика для медитации. Его высокочтимого Учителя убили!
Оторопевший и подавленный Мунпа долго оставался без движения и ни о чем не думал. Затем постепенно к нему вернулась способность рассуждать.
Гьялва Одзэра убили!.. Как такое могло произойти?.. Разве Учитель не обладал сверхъестественными способностями, разве он не повелевал демонами, богами, всеми живыми существами и неодушевленными предметами?.. Как же его могли убить?..
И кто был убийцей?.. — Разумеется, никто из окрестных пастухов. Может быть, кто-нибудь из китайских солдат-мусульман, отряды которых патрулируют чантанги? Но каким ветром занесло их в адат? С какой целью они явились? Ради грабежа?.. У Одзэра не было ничего, кроме духовных книг, трех медных лампад, которые он зажигал каждый вечер перед образом своего божества-покровителя, и… волшебной бирюзы…
Ах! Обрывок разорванного шнурка! Того самого, на котором висел ковчежец… Ковчежец…
Мипам выпрямился и засунул руку под безрукавку отшельника, а затем пошарил в складках размотавшегося зэна. Он также поискал возле тела на сиденье для медитации… Ничего! Ковчежца нигде не было.
Итак, преступление совершено с целью ограбления. Очевидно, убийцы, слонявшиеся по стойбищам, слышали разговоры пастухов о старинной дорогой бирюзе и задумали ею завладеть.
Но каким образом она, чудодейственная и всемогущая, способная творить чудеса, позволила, чтобы ее схватили и похитили?
Почему она не испепелила негодяев па месте, защищая своего хранителя, носившего ее на себе, своего законного владельца, наследника по прямой великого первого Гьялва Одзэра, получившего сокровище от нага!
Все это не иначе как фантасмагория, происки некоего демона. А что, если Учитель решил испытать Мунпа наваждением, которому суждено вскоре развеяться? Глядишь, и Гьялва Одзэр выйдет из медитации, от крови на его щеке не останется и следа, ковчежец появится у него на груди, и старый отшельник лукаво улыбнется своему ученику.
Мунпа Дэсонг снова простерся ниц перед сиденьем гомчена, а затем поднялся… Учитель не шелохнулся. Молодой человек опять увидел на щеке старика следы засохшей крови, зэн, переброшенный через край сиденья, и обрывок разорванного шнурка, болтающегося на желтой шелковой безрукавке…
Однако Мунпа все еще сомневался, несмотря на очевидность явленных ему свидетельств. Машинально, привычным жестом, выражающим глубокое почтение, он наклонился и коснулся ступней своего Учителя кончиками пальцев. И тут его рука наткнулась на какой-то твердый предмет, который он невольно схватил. Он выпрямился и посмотрел на вещь, зажатую в его руке. Это была деревянная табакерка, самый заурядный предмет, из тех, что бедные тибетцы носят в ампаге. Она не могла принадлежать Одзэру, который не нюхал табак.
Чтобы рассмотреть табакерку на свету, Мунпа подошел к двери и открыл ее. И тут у него вырвался крик изумления и ужаса. Он узнал эту вещь: она принадлежала его соученику Лобзангу. Мунпа видел ее у него в руках и посмеялся над ним, когда тот, пытаясь украсить ее резным цветком, сумел оставить на поверхности лишь уродливые зарубки.
Все сомнения Мунпа тотчас же развеялись. Мотив преступления был налицо, и убийца расписался под своим злодеянием. В то время как Лобзанг наклонился, чтобы схватить ковчежец и оборвать удерживавший его шнурок, табакерка выскользнула из ампага преступника.
Итак, следовало немедленно разыскать вероломного ученика, забрать у него ковчежец, уличить его в преступлении перед дрокпа и предоставить им возможность наказать злодея.
15
Очень длинный и широкий покров наподобие ризы, в которую рядятся буддистские монахи. Это главное монашеское облачение буддистов из южных стран и Тибета. В Китае и Японии, где оно не столь просторно, монахи надевают его только во время медитаций и богослужений.