Шагая, Мунпа перебирал в уме то, что ему запомнилось из речи дао-че: рассуждения о многочисленных сознаниях, отделяющихся от тела после смерти. Тибетцы также знают о некоторых намше. Порой разные тулку воплощают соответственно дух, речь и тело одного и того же ламы. Существуют и другие намше, связанные с каждым из органов чувств. Мунпа слышал это от учеников Гьялва Одзэра, разговаривавших между собой, но ничего не знал о предназначении различных намше. Возможно, то и были гуй, упомянутые дао-че. Покинув тело Одзэра, оставшееся в скиту, они последовали за Мунпа, когда он ушел, подобно бродячим собакам в пустынных просторах Цо Ньонпо, преследующим проходящие караваны. Разве не известно каждому тибетцу, что блуждающие демоны привязываются к путникам и проникают вместе с ними в дома, где тем дают приют? Именно поэтому хозяева зачастую отказываются принимать странников[69], опасаясь, как бы сопровождающие последних бесы пе обосновались в их жилище.
Без сомнения, все препятствия, затруднявшие поиски Мунпа, возникали по вине этих враждебных духов. Но разве дао-че не также не сказал, что одно из высших сознаний его Учителя могло находиться где-то поблизости?..
Предаваясь этим раздумьям, молодой человек подошел к дому лавочницы.
Мунпа направился прямо в свою комнату, решив сообщить хозяйке об отъезде за вечерней трапезой. Ему предстояло отправиться в путь наутро. Сборы в дорогу были недолгими: весь багаж молодого человека состоял из теплой тибетской одежды, китайского платья, подаренного ему в монастыре Абсолютного Покоя, в котором он ходил, одеяла да большого кожаного мешка, который следовало наполнить съестными припасами. Эта немудреная, крепко обвязанная бечевкой поклажа не должна была слишком обременять дрокпа, привыкшего носить тяжелые грузы. Мунпа вознамерился идти на запад, как было сказано в предсказании, которое разъяснил ему дао-че. Почему на запад?.. Очевидно, именно там суждено было свершиться чуду, на которое он уповал… которое он давно ждал.
Настало время ужина. Мунпа как обычно присоединился к Розовой лилии в комнате, где ей подавали еду. Взглянув на накрытый стол, молодой человек убедился, что меню было сугубо китайским, без больших порций мяса, предшествующих ночным играм. Мунпа вздохнул с облегчением: он не был расположен к подобным забавам.
Будучи очень простым человеком, тибетец тем не менее обладал некоторым тактом. Оп не стал дожидаться конца ужина, которым его угощала Розовая лилия, чтобы сообщить о своем отъезде.
Прежде чем сесть за стол, Мунпа заявил:
— Я уйду завтра утром.
Вдова не особенно удивилась. Она уже поняла, что сифань не тот человек, который мог бы обосноваться в китайском городе, и убедилась, что он лишен качеств, необходимых купцу, заинтересованно относящемуся к коммерческим сделкам, способному поднатореть в торговом деле и стать для нее толковым компаньоном. Игры были окончены, оставалось лишь расстаться по-хорошему.
— Ты и вправду хочешь уйти? — спросила Розовая лилия. — Куда ты отправишься?
— На запад, — ответил Мунпа с неопределенным жестом. — Благодарю тебя, — вежливо прибавил он. — Ты была ко мне очень добра.
Он явно намекал на оказанное ему гостеприимство. Что до остального… это было приятное дополнение, не заслуживавшее упоминания.
Очевидно, Разовая лилия расцепила его слова именно так, как он хотел.
— На запад, — повторила она. — Понимаю. Сифани исповедуют Фо-кио[70]. Ты отправляешься в паломничество в Дуньхуан, чтобы поклониться Тысяче будд.
Мунпа был потрясен. Долгожданный «знак» только что проявился. Предсказание дао-че обретало смысл. Ему следовало идти па запад, потому что на западе находилось в высшей степени святое место, обитель Тысячи будд. Он никогда не слышал об этом нэ[71], и вот только что узнал, что оно существует, причем события развивались именно таким образом, чтобы привести его в Сиду, а затем в эту святыню. О чудо!.. Никаких сомнений, об этом позаботился Гьялва Одзэр, милостиво оказывавший своему ученику покровительство.
Поскольку Мунпа, сосредоточенный на новой истории, которую он только что сочинил, ничего не отвечал, Розовая лилия решила, что она права, и продолжала:
— Я дам тебе в дорогу изрядный запас провизии, а также большой бурдюк воды. В тех местах, куда ты направляешься, мало воды; не упускай случая наполнять бурдюк водой… Если хочешь, я одолжу тебе мула для поклажи, вернешь его мне на обратном пути.
69
Автор данной книги не раз досадным образом убеждался в этом на собственном опыте во время странствий по Тибету вместе со своей приемной матерью Александрой Давид-Неэль.
71
Место, уголок