Мама сказала:
— Скоро Мачара. Будет вам вода, будет и обед.
Судя по пению Паты Чантриа, до Мачары путь лежал изрядный: так поют только в разгар путешествия, но отнюдь не перед концом его. У нас же с братом совсем пересохло в горле, а в ноздри набилась пыль. Пыль была и на наших пальцах — такая желтая, словно кукурузная мука.
Пассажирам казалось, что дилижанс неуверенно вихлял, будто вот-вот отлетят колеса. А на самом деле это повороты следовали непрерывно один за другим: то влево, то вправо. Шоссе походило на настоящую змею — ни одного прямого участка.
— Подрядчики здорово экономили деньги, — пояснил один из пассажиров. — Надували власть… Чуть-чуть подсыпали гравия на проторенной пешеходами тропе.
— А деньги себе в карман? — спросил кто-то.
— А куда же еще!
Пата Чантриа вдруг оборвал песню и принялся ругать пристяжную лошадь. Неизвестно, чем она не угодила ему. Он обзывал ее и гнилой таранью, и дрянной барабулей, и крысой, и драной кошкой, и еще кое-чем. «Дохлая кляча» было довольно мягкое выражение среди этого «еще кое-чего»…
Когда пассажирам стало невмоготу от жары, когда пересохло в горле у всех, а пот катился ручьями, кто-то крикнул на козлах:
— Мачара-а-а!
Так кричал, вероятно, матрос на судне Колумба, завидевший землю.
Действительно, дилижанс вскоре подъехал к мачарскому духану, и пассажиры буквально выкатились на пыльную площадку. Пата Чантриа сказал пассажирам:
— Голодные обедают. Жаждущие пьют чего кому надо. Лошади, к примеру, будут дуть воду из ведер. Поскольку мы не лошади…
Он не закончил. Загоготал. Пошел исполнять свой долг как по отношению к лошадям, так и к самому себе. Через несколько минут в дальнем углу духана вспыхнула разудалая песня — то ли перед первой рюмкой, как прелюдия, то ли после первой, как веление самого естества.
Мы вместе с мамой сели за столик поближе к окну, попросили мамалыги с сыром и две бутылки лимонада. Мама едва прикоснулась к пище, заявив, что совсем-совсем-совсем не голодна. Зато мы были голодны. И доказали это делом.
Примерно через час мы снова были в пути, снова глотали пыль и задыхались в послеполуденном зное.
Реку Мачару пересекли вброд. Пата Чантриа почему-то предпочел брод узенькому мосту. Наверное, ему было виднее. На противоположном берегу Пата Чантриа ловко спрыгнул на землю, взял под уздцы пристяжную и, выкрикивая проклятия, угрожая кнутом, повел дилижанс. Нам казалось, что не лошади тянут наш экипаж, а сам хозяин его, молодцеватый Пата Чантриа.
Когда горка была взята шумным приступом, Чантриа снова вскочил на свое место. Проклятия его удесятерились, а разок он даже выматерился (случайно), и дилижанс, гремя на камнях ободьями колес, словно пытаясь измельчить камни в порошок, поехал своей дорогой. Прямо к Гульрипши, где тоже предстояла передышка. Правда, маленькая.
Вдруг у речки Большая Агудзера Пата Чантриа прикрикнул на лошадей:
— Стой! Стой! Да стойте же, проклятые!
Дилижанс остановился. И снова раздался голос Паты Чантриа:
— Что с вами?
И мы, сидевшие в кузове, услышали:
— Ограбили нас! Ограбили! Помогите!
Мужчины бросились вон из экипажа. Мы с братом, сгорая от любопытства, перегнулись через борт и увидели нечто… Такого видеть воочию нам еще не доводилось. Разве что бабушка Фотинэ рассказывала…
«И вот шли они, шли, — говорила она, — и напали на них разбойники, которые в лесах скрываются. Такие страшные, лица их башлыками покрыты, револьверы на боку — огромные, из них пламя вылетает вместе с пулями. И шашки острые у них. Раздели разбойники бедных путников, оставили в одном белье — и были таковы!..»
Нам с братом показалось, что мы попали именно в царство бабушкиных сказок.
Дилижанс окружали полунагие мужчины. Говорили они все разом, но понять самое важное было не трудно: вот здесь, за крутым поворотом, их только что ограбили…
— Назад! — кричали полунагие, перепуганные насмерть мужчины.
— Куда же они подевались? — спрашивал Пата Чантриа.
— Они где-нибудь там, за поворотом. Назад! Назад!
— Назад?! — воскликнул Пата Чантриа. — Я пока что мужчина, господа! Я покажу этим негодяям, кто я! — После этого он обратился к своим пассажирам: — Госпожа Гулиа с детьми! Ложитесь прямо на пол. Вы, госпожа, тоже. И вы тоже! Мужчины, у кого есть оружие, лезьте на крышу! Зарядите! И слушайте мою команду. Готовы?
Размышлять было некогда: мы прижались к полу, мама прикрыла собою нас и сестру, другие женщины со страху пытались скрыться под сиденьями.
Пата Чантриа выстрелил в воздух. И закричал: