Я уселся на берегу, окунул ноги в воду и стал рассматривать собственные пальцы, которые в воде, как под увеличительным стеклом, казались гораздо больше, чем были. И вздрагивали, хотя я ими и не думал шевелить. Это от движения воды.
Вдруг, откуда ни возьмись, подплывает к самым моим ногам щурёнок и тоже начинает мои ноги рассматривать.
Я осторожно поднял какую-то кривую, полусгнившую палку, ещё более осторожно, чтобы не спугнуть щурёнка, нагнулся и ка-ак шлёпну его палкой! От этого моего удара рыбина вылетела на прибрежный песок и тут же, извиваясь, как змея, подпрыгнула вверх. Я бросился на щурёнка, как кошка, и схватил его. Он был скользкий, холодный, его светло-зелёная спинка так и поблёскивала. Как я его не упустил, не знаю. Бегу домой и думаю: «Ну, теперь бабушка меня ругать не будет за то, что из дому сбежал. Увидит рыбину — обрадуется».
Но когда я вернулся, бабушка всё ещё спала. И дверь по-прежнему была заперта. Но кто же это сказал, что войти в дом можно только через дверь? Так, наверно, считали сто лет назад, когда были живы бабушкины родители, то есть мои прабабушка и прадедушка.
Короче говоря, я вернулся домой тем же путём, каким вышел из дому. А вернувшись, выпустил щурёнка в ведро с водой. Ведро поставил на пол. Щурёнок, видать, обрадовался, что в воду попал (есть ведь даже такая поговорка: «Пустить щуку в воду»), да как начал там плескаться! Мигом вода в ведре словно закипела. И пол вокруг ведра стал мокрый.
Тут Петька прибежал, кричит:
— Эй, Ренат, ты что, не слышишь, как я тебя зову? Глухая тетеря!
— Не ори! Бабушка спит.
Впустил я его через окно и говорю:
— Гляди, я рыбу поймал!
— Где?
Что за глупый вопрос! Ну, думаю, и отвечу так же, как он спрашивает:
— В погребе!
— Врёшь! В погребе рыба жить не может. Там картошка.
— А у нас вода там по колено.
— А почему у вас дверь закрыта?
— А потому, что моя бабушка любит ходить через окно.
Сказал я так, и самому стало как-то не по себе. Врать ведь тоже надо в меру… Но Петька, как ни странно, не только целиком и полностью мне поверил, а даже восхитился:
— Вот это бабушка! А моя и сама через окно лазить не любит, и мне не разрешает.
Глядя на моего щурёнка, Петька восхитился и им:
— Бойкий какой! Того и гляди, полетит. Как поймал?
— Палкой. Ка-а-ак ляпнул — сразу на берег вылетел.
— А говорил — в погребе… Эх ты!
— Да пошутил я. В реке поймал. Жалко только, что одного. Вот ты бы тут покараулил, чтобы он не очень-то безобразничал, а я тем временем на речку сбегаю, ещё хоть одну рыбину поймаю.
Петька согласился, я вылез в окно и снова побежал на речку. Но не успел я дойти до берега, как Петька нагнал меня и обиженно пробормотал:
— Ну тебя совсем! Твой щурёнок из ведра выскочил и давай по полу прыгать. Бабушка твоя проснулась, пришла и стала на меня кричать. Тогда щурёнок как прыгнет — прямо на неё. Хвостом ей по щеке угодил. Тут она меня и выгнала. А я-то что? Виноват, что ли?
— Да ты успокойся, — сказал я.
— Ладно, я успокоюсь, но она и тебе пообещала кое-что…
— А щурёнка она не вышвырнула?
— Что ты! Она и подойти-то к нему боялась.
— Так и остался на полу?
— Нет, вот он…
И только тут я заметил, что в подол Петькиной рубашки завёрнут мой щурёнок.
— Ай да Петька, ай да молодец! — обрадовался я. — Давай его сюда!
Вырыли мы на берегу ямку, она сразу наполнилась водой. Щурёнка пустили туда, а сами пошли ловить рыбу. Долго сидели. Темнеть стало. А мы так ничего поймать не можем.
— Без удочек не поймаешь, — сказал Петька. — Пошли домой. Мне холодно. Да и вообще — уху и из одного такого крупного щурёнка сварить можно.
Глядь — а в лунке ничего нет.
— Улетел в воду! — догадался я.
— На крыльях! — съязвил Петька.
Вечером пришёл к нам дядя Василий. Я думал, он опять меня ругать будет. А он отдал бабушке большую щуку и сказал:
— Это ваша. Ваш внук её поймал, она от него улетела, а я её снова заарканил.
— Это не моя, дядя Василий, — признался я. — Моя меньше была.
— Это она, пока летела, вытянулась, — хитро прищурился дядя. Василий.
За что же он мне щуку подарил? Неужели понял, что я его грядки сберечь хотел?..
ЗВЕЗДА ПАМЯТИ
— Папа, скажи, пожалуйста, а как пишутся письма? — спрашивает Лиза.
— А кому ты хочешь написать?
— Никому. Просто хочу научиться письма писать.