А встретились мы с ней однажды рано утром, когда, как обычно, я пришел на работу. В вестибюле клиники меня остановила молодая, привлекательная, довольно высокая, темноволосая женщина и заявила, что она уже приехала и что давно ждет меня. Встретив мой недоуменный и вопросительный взгляд, она сказала, что приехала из Оренбурга по рекомендации профессора К. Тут я вспомнил, что действительно при одной из встреч коллега из Оренбурга просил меня принять в клинику женщину с застарелым повреждением позвоночника. Я попросил ее подождать немного, пока я сделаю свои самые неотложные дела, а потом займусь ею. Не скрывая особо своих чувств, Ирина выразила неудовольствие, сказала, что ждать она не может, что очень устала с дороги, что устроится и отдохнет в гостинице, а затем приедет. Она не спросила меня, смогу ли я заняться ею потом, удобно ли это будет мне, наконец, будет ли для этого у меня время. Взяв под руку стоявшего вдали мужчину, как позже я узнал — мужа, она ушла, не простившись со мною. Я был несколько удивлен ее поведением, не совсем обычным для человека, пришедшего к врачу за помощью. Вместе с тем ее своевольная манера обращения возбудила во мне интерес к этой особе.
Когда почти перед концом рабочего дня мне позвонили и сказали, что ко мне пришла пациентка из Оренбурга, я попросил госпитализировать ее в клинику.
В большой четырнадцатиместной палате она сразу привлекла к себе внимание окружающих. Нет! Она была очень выдержанна, корректна, вежлива. Она не позволяла себе ничего выходящего за рамки дозволенного. Но внимание всей палаты было приковано к ней. Каждое ее слово, движение, улыбка, манера поведения привлекали внимание окружающих.
Ирина жаловалась на боли в пояснице, хромоту и искривление туловища. Больше всего ее беспокоило искривление — это она подчеркивала. Хромоту можно замаскировать, боли можно стерпеть — так говорила она, — а вот кривое туловище! С этим она смириться не может.
Еще несколько месяцев тому назад Ирина была совершенно здоровой. Она в свои неполных тридцать лет легко управлялась с тремя детьми и мужем. При этом она работала по восемь часов в сутки. Кормила семью. Обстирывала. Обмывала. И еще успевала не так уж редко утащить мужа в кино, к друзьям, выехать всей семьей за город. И в тот роковой день они выехали за город. К счастью, без детей. Только вдвоем. Счастливая случайность! В дорожной аварии машину перевернуло. Муж остался невредим. Она получила тяжелейший перелом-вывих поясничного отдела позвоночника, по неизведанным законам его величества случая — без нарушения анатомической целости поясничного отдела спинного мозга.
Лежала в больнице. Временные нарушения деятельности спинного мозга исчезли — стали двигаться ноги, восстановились функции органов малого таза, восстановилась чувствительность. А вот сместившиеся позвонки вовремя вправлены не были. И теперь поясничный отдел ее позвоночника — наиболее прочный и выносливый — эту прочность и выносливость утратил. Он оказался не в состоянии выносить ранее привычные для него нагрузки. Быстро терял устойчивость. Уставал. Требовал покоя. Болел. Короче говоря, он не мог, как раньше, преданно, верно, безотказно служить своей хозяйке-непоседе и теперь мешал ей жить так, как она привыкла. А по-другому жить она не мыслила и не хотела. И все-таки, видимо, Ирина смогла бы с этим примириться. А вот искривление позвоночника! Этого стерпеть она не могла. И требовала каким угодно путем исправить, устранить это искривление.
Нужно было тщательно и скрупулезно обследовать Ирину, так как ей предстояло очень сложное оперативное вмешательство, в процессе которого на уровне возникшего смещения позвонков следовало разъединить их и вновь составить в анатомически правильном положении. Тогда туловище Ирины вновь обретет прежние черты. Операция сложная технически. Операция, осложняющаяся длительностью времени, прошедшего с момента возникшего повреждения, позволившего развиться множеству сверхпрочных рубцов, удерживающих сместившиеся позвонки друг около друга, позволившего уплотниться и потерять свою эластичность мышцам этого отдела туловища, позволившего возникнуть мощным костным разрастаниям по краям сместившихся позвонков. Все это будет мешать, препятствовать, причем активно препятствовать, сопоставлению в правильном положении вывихнутых позвонков.
На обследование требовалось время. А у Ирины его не было. Примерно с шестого дня ее поступления в клинику при моем появлении в палате я стал ощущать на себе вопросительные и нетерпеливые взгляды Ирины. Когда же? Долго ли еще она будет понапрасну терять время и находиться здесь? Не пора ли брать ее на операцию?