МАША. Тут душно в самом деле…
САША. Ты не помнишь? Ты забыла, старушка? Ты стесняешься? Но это же была наша молодость! Ты сказала: какая духота! Я открыл дверь, ведущую в никуда, то есть когда-то был балкон, но теперь его нет, только прутья торчат. (Подходит, распахивает дверь с окошком.) Ты подошла… Ты подошла!
Маша подходит.
Ты выглянула с опаской.
Она выглядывает с опаской.
Ты увидела, как из стены, прямо из стены растет дерево. Ты удивилась: что это?
МАША. Что это?
САША. А я сказал: это дерево! Это вишневое дерево! И на нем даже есть вишни!
МАША. Точно. Вижу, вижу!
САША. Сейчас. (Тянется достать вишни.)
МАША. Осторожно!
САША. Полгода назад я обнаружил этот чердак и это дерево. Странно. Чердак уже был, а тебя еще не было.
МАША. Я была.
САША. Для меня тебя еще не было. (Дает ей вишню, вторую кладет себе в рот. Сплевывают косточки, смеются.) Так они обвенчались и причастились!
Целуются.
МАША. А что было потом?
САША. Что?
МАША. Ты рассказывал, что с нами было. Здесь, на этом чердаке, пятьдесят лет назад. А что было потом?
САША. Потом? Не знаю.
МАША. Нет уж, начал рассказывать — рассказывай!
САША. Потом… Потом ты бросила меня. Очень пошлая история. Ты ушла к богатому человеку, ушла, предав мою светлую, но нищую любовь! И я прыгнул вот отсюда, с высоты пятого этажа, а внизу целая свалка железок, и я разбился.
МАША. Ты так обо мне думаешь?
САША. Что, было не так? У меня склероз, может, я что-то напутал. Семьдесят лет — не шутка!
МАША. Было так. Мы поженились. У нас родились два мальчика и две девочки. Мы жили счастливо до восьмидесяти пяти лет и умерли в один день. Я, кажется, люблю тебя.
Целуются. Звуки открываемой двери. Металлическое лязганье засовов и замков.
Открывается невидимая дверь, судя по звуку — большая и тяжелая. Саша и Маша бросаются в сторону — в тот укромный уголок, о котором рассказывал Саша. Входят АЗАЛКАНОВ и НЕВЕСТА. Он — в смокинге, она в подвенечном платье. Ему сорок с чем-то, она совсем молоденькая, но свежести не весенней. Она тут же принимается чихать. Он стучит ее по спине.
НЕВЕСТА. Чего ты по спине-то колотишь? Я ж не подавилась, а чихаю!
АЗАЛКАНОВ. Но ведь полегчало?
НЕВЕСТА (еле сдерживаясь, чтобы еще не чихнуть). Вообще-то. да… (Осматривается). Кошмар! Что, в самом деле? Тут все и будет? Вот фантазия тоже! Нет, я понимаю, когда экзотика. У одной моей подружки свадьба в самолете была. Жених самолет снял, представляешь? Начали в Москве, а кончили на Дальнем Востоке. Или еще на яхте интересно. Или даже можно в ресторане, но по-человечески…
АЗАЛКАНОВ. Сонька, молчи!
НЕВЕСТА. Слушай, ты уж выбери уж наконец что-нибудь одно. То я у тебя Сонька, то Лиза, то Гретхен, то вообще… как ты меня вчера? Офигения какая-то.
АЗАЛКАНОВ. Ифигения. Что делать, мне не нравится твое имя. Уговор был: ты его меняешь на другое, которое я выберу.
НЕВЕСТА. Ты неделю уже выбираешь. Хотя — не понимаю. Зоя. Нормальное имя.
АЗАЛКАНОВ. Мою первую любовь так звали.
НЕВЕСТА. Тем более!
АЗАЛКАНОВ. Тем менее. Не хватало мне еще повторений. Этот чердак многое повидал! Видишь эти стулья, эту сцену? Тут был театр. Он так и назывался: «Чердак». А там, за поворотом, дом-то углом построен, там повесился мой папа. А вон в том углу произошла моя вторая любовь. Там очень уютно, диван даже есть. Пойдем?… Ба, а кто это дверку открыл? (Подходит, выглядывает.) Должна быть закрыта. Подойди сюда. Подойди, не бойся.
НЕВЕСТА (довольно неуклюже ступая по керамзиту, подходит). Тут балкон, что ли, был? Зачем на чердаке балкон?
АЗАЛКАНОВ. Излишества старой архитектуры.
НЕВЕСТА. Свалишься тут — костей не соберешь. (Отходит.)
АЗАЛКАНОВ. Все увидела?
НЕВЕСТА. А что еще?
АЗАЛКАНОВ. Ты посмотри, посмотри.
НЕВЕСТА. Ну?
АЗАЛКАНОВ. А вот это?
НЕВЕСТА. Куст какой-то.
АЗАЛКАНОВ. Это не куст, Дунька, это вишня, это мой вишневый садик.
НЕВЕСТА. Перестань! Дунька! Так я и согласилась!
АЗАЛКАНОВ. Прошу прощения, а кто объявление дал: «Ищу обеспеченного человека для замужества, согласна на любые условия»? Мне это «согласна на любые условия» очень понравилось.