АЗАЛКАНОВ. Я ничего не собираюсь возвращать.
ЕЛЕНА. Я не хотела приходить. Но пришла… Мне кажется, ты делаешь большую глупость. Я ведь тебе нужна, я вижу.
РАНЯЕВА. Это что, спектакль, что ли, опять?
НЕВЕСТА. Что-то мне этот спектакль не нравится.
МИНУСИНСКИЙ. Жизнь — тесное пространство. Все приходится делать на виду у всех.
И его слова воплощаются в жизнь. На сцене все говорят со всеми, но иные разговоры как бы выходят на передний план, — и у них есть свои слушатели.
САША. Он тебе нравится, да? Все ясно. Ты такая, как все. Тебе нравятся старики с деньгами.
МАША. Не валяй дурака! Если мне нравится человек, мне плевать, есть у него деньги или нет. Но он мне — не нравится!
АЗАЛКАНОВ. Я вам не нравлюсь? Вранье! Я всем нравлюсь! Я обаятелен, богат и нагл!
ЕЛЕНА. Ах, ах, ах!
ВОТКИН. Вспомнил! На третьей клумбе у меня розы были! Я их не люблю, возни много, но — посадил! Розы у меня были!
Раняева о чем-то говорит с Даунзом. Маша объясняется с Сашей. Минусинский отошел к двери, где вишневый куст. Елена говорит с Азалкановым. На переднем плане: Розов отвел за локоть невесту, припер к стене, достает фотографии, показывает.
РОЗОВ. Вы посмотрите, посмотрите! Половины этих домов уже нет, остались только на фотографиях! Я хожу и снимаю то, чего уже не будет никогда! Вы чувствуете это очарование ветхости, русской жизни? А вот взгляните, узнаете этот дом? Мы сейчас в нем находимся. А в этом вот окне жила моя любимая женщина, ее тоже звали Леной, как вас. Она присутствует здесь. Угадайте, кто?
НЕВЕСТА. Я не Лена. Я Зоя.
РОЗОВ. Леночка, бросьте! Бросьте этого дурака! Уйдем отсюда со мной! У меня нет ни копейки, но я сохранил молодость души и удивительную оптимистичность! И, между нами говоря, жестокую сексуальность. Останетесь довольны! Ну, решайтесь!
НЕВЕСТА. Отстань ты, козел! Плешивый козел!
РОЗОВ. Это неправда! Я не плешив! А если бы даже и был плешив, разве дело в этом? Что вы знаете о моей душе? Вот — фасад здания! (Тычет в фотографию.) Взгляните, взгляните! Что вы знаете о людях, которые живут за этим фасадом? Что вы знаете обо мне?
НЕВЕСТА. Иди ты, маньяк! Сейчас как въеду коленкой — на всю жизнь охота пропадет к девушкам приставать!
АЗАЛКАНОВ. Не смей обижать его, Настасья! Это человек замечательной души! А какой хирург!
РОЗОВ. Был! Был!..
АЗАЛКАНОВ. Еще будешь! Не все потеряно! Я вылечу тебя от пьянства, я куплю тебе новейшую медицинскую технику, ты откроешь свою клинику!
РОЗОВ. Да, да, да! Руки тоскуют по скальпелю. Ты не поверишь, мне снится, как я режу, режу, режу… И люди встают здоровые… Ведь я мог по двенадцать часов у стола простоять, по пять, по шесть операций в день!.. Да. Судьба распоряжается мудро. Пусть один из нас станет капиталистом и поможет другим. Прости, что я плохо о тебе думал.
АЗАЛКАНОВ. А ты плохо обо мне думал?
РОЗОВ. Очень плохо. Ты сходишь с ума. В невесты выбрал дуру какую-то.
АЗАЛКАНОВ (Невесте). Это он так шутит.
НЕВЕСТА. Надоели мне его шутки! Делают из меня идиотку! Думаете, у меня души нет? Она есть — и вся израненная, между прочим! Она заранее израненная, потому что я красивая и люблю жизнь, и жизнь меня за это накажет, потому что всех красивых жизнь обязательно наказывает! (Всхлипывает). Мама!
РАНЯЕВА. Да погоди ты! Ты видишь, какой у меня тут шанс! Джон, ты пойми! Ты влопался, Джон! Я акула, хищница, у вас там таких нет. Говори честно, ты женат?
ДАУНЗ. Ес.
РАНЯЕВА. Тебе же хуже, развод, хлопоты! Смотри, Джон, что я сделаю. Мы сейчас пойдем туда. И там… Ты увидишь, ты поймешь. Тебе придется жениться и увезти меня в Америку. Ес!
ДАУНЗ. Но-но-но!
РАНЯЕВА. Пойдем, пойдем! Ты не устоишь! И будет это изнасилование с твоей стороны, а свидетелей полно!
ДАУНЗ. Но-но-но! Это интригательно!
РАНЯЕВА. Еще как интригательно! Ты влопался, Джонушка! Это же надо, на чердаке свой лучший жизненный шанс найти!
ДАУНЗ. Тщердак. Рашен шутка? Розыгрыш?
РАНЯЕВА. Будет тебе шутка, будет тебе и розыгрыш! Пойдем!
Уволакивает ДАУНЗА.
МИНУСИНСКИЙ. Да… Это тебе не Дикий Запад времен освоения. Это гораздо хуже. Попался Виннету Вождь Апачей, сгубила его Сонька Золотая Ручка!
ЕЛЕНА. Слушай, что с ним происходит?
МИНУСИНСКИЙ. С Петром? Он этого сам не знает.
ЕЛЕНА. Ты должен знать. Ты всегда про него все знал.
МИНУСИНСКИЙ. Мне надоело! Еще когда мы дружили четверо — я, ты, он, Витька, ты выбрала меня в присяжные поверенные. Ты ссорилась с Петром и шла ко мне, требовала, чтобы я объяснил, в чем смысл его поступков. Потом вы поженились. И опять ссорились, и опять ты приходила ко мне. Ты даже спрашивала, как его вернуть, когда сама же его выгнала. И неужели ты за все эти годы не поняла, что я тебя элементарно люблю? Я ненавижу этот дом! Ненавижу эту гниль и путаницу! Я хочу взорвать все к чертовой матери! И взорву!