Потом я позвонил родителям, убедился, что банковских счетов и накоплений у них нет, так как почти все сбережения были потрачены на оплату обучения моего младшего брата. Заверив маму и папу, что у меня всё хорошо, я с чувством выполненного долга отправился играть в бильярд.
По-настоящему кризис начался в воскресение. Стоял прекрасный солнечный день, я договорился с кем-то встретиться на Невском, а по дороге решил забежать в офис, чтобы проверить почту. В пустом почти офисе я застал Марлошу – веселого американца филлипинского происхождения, который несмотря на свой юношеский вид был у нас старшим аудитором. На его столе валялась пустая спортивная сумка, огромнейшего размера.
"Ты куда собрался?" – в шутку спросил я Марлона, с которым был довольно в дружеских отношениях.
Тот отвлёкся от экрана своего компьютера и серьёзным голосом сообщил мне, что с утра ему позвонили из американского посольства и посоветовались запастись консервами, поскольку грядут какие-то глобальные неприятности. Я поведал ему о звонке своего приятеля, Марлон с интересом выслушал и оптимистически заявил, что мол ничего страшного, потрясёт и перестанет.
"Зачем тебе тогда такая огромная сумка?" – задал я логичный вопрос.
Марлон лишь пожал плечами и снова уткнулся в компьютер.
Сделав все свои дела, я уже было собрался покинуть уютный гостеприимный офис, когда Марлон выскочил из-за своего стола и ужасно вращая глазами затараторил, что всё на самом деле гораздо серьёзней и что ему из Москвы сообщили нечто такое, что он не может сказать мне это прямо сейчас, но это будет просто пипец и что я должен помочь ему закупить продуктов, а за это он проставится пивом в ‘Конюшне’, довольно приличном заведении неподалёку от офиса.
Марлон был ещё тот кутила! Поэтому перспектива совместного выхода в свет с его кредитной карточкой была довольно заманчивой. Время было ещё раннее, делать было особо не чего, и я согласился.
Упаковав сумку в рюкзак поменьше, мы вышли из офиса. На углу Невского и Грибонала мы заметили первые признаки надвигающейся катастрофы – бабки, продававшие у метро сигареты взвинтили цены в пять раз. Обычно пачка стоила рубля три-четыре, а тут сразу двадцать!
"Не хило!" – пронеслось у меня в голове.
Доведя полученную информацию до Марлона, мы посовещались и решили направиться пешком на Сенной рынок, находившийся по соседству. Я поинтересовался количеством наличных у моего американского друга – выходило не так уж и много. Ближайший банкомат был в ресторане ‘Невский 40’, который ещё при советской власти работал только за валюту, а с тех пор превратился в довольно дорогое заведение для экспатов и новых русских.
Внутри было пустынно. Банкомат у входа подозрительно не работал. Марлон даже немножко приуныл, но затем блеснув своей белозубой улыбкой предложил пока перекусить, предварительно уточнив, что к оплате всё ещё принимаются кредитные карточки. Ознакомившись с меню, я убедился, что сигареты стоят десять рублей. Видимо хозяева пока были не в курсе грядущего катаклизма.
По кружке пива для начала, потом ещё парочку под горячее, затем за грядущие перемены, которые сделают нас сильнее, если не убьют, конечно. Закурив сигарету, Марлон поведал мне о грядущем крахе российской финансовой системы. После этого разговор перешёл на более прагматичные темы вроде: "Переживёт ли наша компания это смутное время". После того, как вопрос встал таким образом, тема закупки консервов потерялась сама собой – стоит ли оттягивать свой конец, если тот потом всё равно придёт…
Потом к нам присоединился ещё кто-то из наших коллег, обед перетёк в ужин, ужин в вечеринку. За окном, бегали озабоченные граждане с огромными сумками – видимо слухи уже сочились из всех щелей. Было видно, как энтропия толпы растёт прямо на глазах. Глядя на это, мы заказывали очередной раунд выпивки и продолжали рассказывать друг другу разные командировочные истории. Не хотелось думать о грустном.
В понедельник рубль рухнул. На неделю окружающий мир превратился в хаос: огромные вопящие очереди у банков, пустые полки в магазинах, люди таскающие мешки и коробки с продуктами, пустые рестораны, быстро успевшие ввести в обиход понятие ‘условная единица’. Помню, один коллега предложил мне купить у каких-то знакомых мешок сахара – в ответ на мой удивлённый взгляд мне было популярно объяснено, что вскоре от безденежья все начнут гнать самогон и сахар резко подорожает, а я, соответственно, неплохо заработаю. Наживаться на кризисе я не хотел. К тому времени, мой внутренний мир уже развился до уровня, где я считал, что делать ставки на то, чтобы стало ещё хуже, может обогатить человека материально, но разлагает изнутри.