Появился верховой — тощий, хмурый мужик. Оглядел нас молча: люди не здешние, в руках — зверобой, душица, не к чему придраться.
— А вы никого здесь не встретили?.. Кто-то двое мелькнули в кустах. Баба в голубом платке…
— Цэ ж, видать, мы и булы! — сказала тетя Паша. У нее и Кати косынки одинаковые. Сказала и пошла поискать опенков.
Мужика я узнал.
— Здравствуйте, — говорю, — товарищ майор!
Он заметно смутился.
— Или не помните? Вы меня с дружками подвозили со станции в дом отдыха. Вы со свадьбы возвращались.
— Возможно… И что, видать, здорово я тогда брехал?
— Да вроде бы… не очень.
— Ха! — Мужик тихо рассмеялся. — Какое там не очень, если столь высокий чин себе присвоил… О, я что угодно наговорю! По настроению. Я и лейтенант, и капитан, и майор. А бывает, что и полковник. Ха-ха!
Выгадывая время для Кати с бабкой, чтобы им уйти незамеченными по Глухому логу, предлагаю Калабуху закурить американского табаку.
— Да что в нем толку! Ваши ребята угощали. Баловство одно. Трава и трава! Никакой крепости… Закурим моего!
Он спрыгивает с седла и со мной идет по дороге, ведя коня в поводу.
— Говорят, где-то тут окаменевшая сосна? — спрашиваю с единственной целью — задержать мужика подольше.
— Она в другой стороне, в пятьдесят девятом квартале… Хочешь поглядеть? Тогда не прозевай. В начале сентября туда Евсеич-лесник каждый год водит школьников… Агромаднейшая, видать, сосна была. Такой толщины, сколько ни езжу по лесу, нигде не вижу… Говорят, жила она пятьдесят миллионов лет назад. Да я не верю. Вранье это! Неужто и в ту пору здесь был сосняк? Может, еще скажут, что и объездчики тогда были. Ха-ха!
И так получилось, что мы Калабуха от Кати и бабки отвлекли, а сами явились из лесу пустыми. С опушки, где мы расстались с объездчиком, возвращаться за осинкой было делом безнадежным: никаких ориентиров запомнить не удосужились, и, конечно, мы бы ее не нашли.
Бабка руками всплеснула:
— Надо же, принесла нелегкая этого Калабуха!
Было очень стыдно перед ней за свою несообразительность, мы оба молчали.
— Ну, ладно. Я-то видела, где вы бросили лутоху. Не пропадет!
Тетя Паша занялась опенками, я заторопился к себе: в доме отдыха наступило время обеда.
Возвращаюсь, глядь — из Глухого лога на пригорок к своему дому бабка Лебедиха с Катей поднимаются, несут ту самую, брошенную мной и тетей Пашей осинку. Обе довольные, улыбающиеся. Добились-таки своего. Уволокли две лутошки из-под самого носа Калабуха.
7
Любочка готовилась к отъезду, и ей хотелось в оставшиеся дни как можно дольше побыть со мной. Отоспавшись от вечернего свидания, я бежал на утреннее к озеру, где Любочка, листая в рассеянности учебники, поджидала меня. Не думаю, чтобы при мне ей удавалось что-то подзубрить к экзаменам: столь далеки были наши разговоры от географии и литературы, от математики и немецкого языка. И поскольку отлучался я от нее лишь на обед и ужин, сельские новости доходили до меня с опозданием.
В привычных, как бы даже обязательных каждодневных разговорах моих друзей о Кате, к полному моему недоумению, появилась раздражительность, весьма смахивающая на ревность:
— Вот тебе и тихоня! Вот тебе и монашка!
Оказалось, что у дома бабки Лебедихи не первый раз останавливается колхозный грузовик «студебеккер».
— Ну и что ж? — Берусь объяснить, как это я понимаю: — У них гостья. Собирается домой. Вот шофер к ней и заезжает.
— Ха! Так и нуждается парень в твоей старухе. Он приезжает к Катьке! Понятно тебе? К Катьке! Видели, как она с ним любезничает. Даже куда-то ездили на пару. Из кабинки вышла веселая…
Я думал, меня разыгрывают, и заглядывал в лицо Саранскому, но он молчал, по обыкновению перебирая струны гитары.
Наскоро поужинав, я поспешил по проторенной нашей братвой дорожке за озеро: надо было повидаться с тетей Пашей. Она словно ждала меня, сидя на крылечке, и, едва я перешел мост, засеменила с горки навстречу.
— Треба побалакать! — Но не в избу меня повела, а к белеющим под кручей родникам. Лицо выражало все ее переживания: оно менялось, как меняются в последние дни лета поля и леса, когда на них то солнечный свет, то тень от проплывающего облака. Оглядевшись, она зашептала:
— У нашей Катерины жених появился. Чуешь ай не? Гарный малый, недавно из армии отпущенный. Надежный, работящий. Иван-шофер. Может, знаешь? Ну ничего, познакомишься… Мне сказал: «Буду засылать сватов, тетка!» И он ей люб. Хоть и не призналась мне в этом, но я-то бачу — не слепая… Смекаю, что мне трэба уехать. С утра у Ивана рейс на станцию. Обещался подбросить… А ты тут приглядай за ними. К бабке-то захаживай почаще. Быть у них советчиком тебе, парню, сподручнее, не то что мне. Ежели шо — поможи! Уж ты постарайся для Катерины. Хай она, бедняжка, счастье свое найдет, заживет по-людски. А я буду за всех вас бога молить… Осподи! Осподи!..