Динь, динь… — запело ведро под белыми струйками. Вовка дивится:
— Вон у вас как! А в Городе молоко бежит из большой-большой бочки. Кран у нее, как у самовара. Открутишь — и только подставляй посуду!
— А у нас молоко из коров. Мама говорит, что оно вкуснее городского. Парное будешь пить?
Людка сбегала за стаканами, бабушка им налила через марлю. Вовке так приятно было пить, что он воскликнул:
— Из коровы молоко лучше!..
Во дворе все сараи заперты, лишь один открытый, и Рыжуха пошла туда спать. Теперь Вовка знает, кто в каком сарае живет. Лишь бычок и Тютик легли спать у крыльца. А ласточки уснули в своем гнезде.
Над чибисником всходит луна, большая, раза в два больше, чем в Городе.
— Люблю, когда луна, — шепчет Людка. — Когда луна — немножко светло и немножко темно. Правда?
Послышались голоса у ворот, и Людка кинулась открывать:
— Наши пришли!
Наши — значит, бабушкины, а значит, и Вовкины. И он рад видеть тетю Веру с дядей Петей. Они тоже целуют Вовку, передают из рук в руки. Однако с взрослыми ему неинтересно. То ли дело с Людкой. Все дядьки и тетки, а также мамка с бабушкой садятся за стол, а Вовка с Людкой забираются на бабушкину кровать:
— Давай прыгать на пружинах!
Такой крик подняли, что бабушка на них заругалась:
— А ну, укладывайтесь спать! Живо! А то чертик заберет. Вон он сидит под кроватью.
— Где он, где? Я его ни разу не видела.
— И я не видел.
Ребята один за другим спрыгивают и заглядывают под кровать.
— А вот я вам ремня дам!
Они нырком в постель. Дяде Пете смешно:
— Да они сами как чертенята. Ничего не боятся! А спать уже и нам пора…
Гости ушли, в доме начинают укладываться: кто где, а ребята на кровати с бабушкой — в разные стороны, ногами друг друга достают.
— Давай не спать. Давай всю ночь разговаривать!
— Я вам поговорю! Ремнем! — прикрикнул дядя Витя сердито. — Завтра вставать со светом.
А как не разговаривать, когда столько накопилось за день впечатлений. Никак нельзя! Если не разрешают с Людкой говорить, то хотя бы пошептаться с самим собой. Когда с самим собой говоришь — никто не услышит.
— Вот, оказывается, какое оно — Дивное. Тут хорошо. Сады кругом, огороды, поля, чибисник, лес. Тут все есть, чего нет в Городе. А в Городе есть все, чего нет в Дивном: троллейбус, фабрики, заводы, цирк. Здесь — одно, там — другое. Почему это так?
Где-то на улице загавкала собака, и Вовкины мысли пошли в другом направлении.
Страшно тут. Петух клевачий, трава жгучая, гуси щипачие, злющий пес у дядьки Хамыча, коровы с большущими рогами. А из лесу ночью, наверное, приходят разные звери. Может, они сейчас в саду. Позвать дядьку с ружьем, он бы им дал!
Прислушивается к ночным звукам. Кажется, и вправду кругом звери. На чибиснике кто-то свистит: свись-свись-свись. Кто-то лает по-собачьи: хав-хав, хав-хав, хав-хав. И шелест, и стук, и вздохи. А кто-то как ухнет: бу-у-у!
Вовка пододвигается поближе к бабушке. Но тут на огороде вдруг задребезжало: др-р, др-р, др-р, и он совсем всполошился:
— Вставай, баб! Проснись! Там кто-то пилит. Слышишь?
— Спи, спи. Это дергач.
Если бабушка не беспокоится, значит, дергач — зверь не страшный. Слипаются веки у Вовки, и уже сквозь сон он слышит, как кто-то закричал на кухне: чурюк, чурюк, чурюк.
— Баб, кто это?
— Чурюканчик… Спи, спи!..
Хочется ему спросить, а кто это такой — чурюканчик, но губы не слушаются. Он укрывается с головой, подбирает ноги: как бы не подобрался к нему тот, что на кухне кричит, да не укусил! И последнее, что слышит — шепот бабушки:
— Спи, спи…
6
Ребят разбудил утренний свет. Показалось, будто кто-то положил на щеки теплые ладошки. Интересно, бабушка это или мама? Протерли глаза: а это солнце, горячее и большое — во все окно. Ух как хорошо! И еще больше обрадовались, когда увидели друг друга: соскучились, пока спали.
— А мне снилось, что ты в Город уехал.
— Нет, — Вовка спешит успокоить Людку, — ночью я никуда не ездил, я был рядом с тобой.
А сам думает, что, если бы и надо было ночью куда-то поехать, он ни за что бы не поехал: и темно было, и пес кусачий гавкал, и какие-то чудовища бегали всю ночь.
— Людка, а кто это ночью на чибиснике вот так: бу-у-у!
— Это бучень. Птица какая-то.
— А я думал, медведь… А кто-то свистел, стучал и пилил.
— Это тоже птицы. Песни у них такие.
Все Людка знает, о чем ни спроси.
— А что это за зверь — чурюканчик?