Изменила.
На полу в гостиной пятно спермы. С ужасом я понимаю, что между ног тоже влажно, и не только от моих собственных соков: Эштер кончил в меня, мы не озаботились защитой, а это значит… Взрыв, я бросаюсь на второй этаж в спальню. Там, на верхней полке шкафа, маленькая аптечка — самые необходимые таблетки. Роясь в содержимом контейнера, я молюсь всем известным богам, чтобы среди вороха картонных коробок и сверкающих блистеров обнаружился нужный мне пузырек.
Вот он!
О, лесные духи, спасибо, спасибо, спасибо!
Нет стопроцентной гарантии, что беременность не наступит, но эти таблетки — моя единственная надежда. Вдруг Гор меня простит?
Не простит. Сама бы ты смогла закрыть глаза на предательство?
Муки совести невыносимы. Я говорю себе, что надо признаться, но продолжаю драить гостиную — отмывать место преступления. К тому моменту, как сумерки за окном вспарывает свет автомобильных фар, пол натерт до блеска, голова кружится от запаха бытовой химии. Я проветриваю комнату, после распыляю два флакона освежителя воздуха, и все равно боюсь, что сквозь едкую вонь цитрусовых пробивается запах спермы, что, едва переступив порог, Гор поймет, чем я занималась в его отсутствие.
Приближающиеся шаги звучат набатом. Пока за дверью хрустит гравийная дорожка, я в последний раз осматриваю убранную гостиную — не пропустила ли чего? Нервно принюхиваюсь, но понимаю, что не могу доверять своему обонянию. Не после двух часов, проведенных за натиранием пола вонючим моющим средством.
Спустя мучительную вечность дверная ручка дергается и в комнату входит Гор. Я впиваюсь взглядом в его лицо, напряженная, задержавшая дыхание, — пытаюсь уловить малейшее изменение эмоций. Чувствует?
Обычно любимого я встречаю жаркими объятиями, прямо с порога бросаюсь ему на шею, но в этот раз боюсь сдвинуться с места, не могу заставить себя приблизиться. Несколько часов назад, пытаясь стереть запах Эштера, я открутила от душа лейку и вставила шланг во влагалище, тщательно промыв себя изнутри, намазала тело всеми ароматными лосьонами, которые только обнаружила на полках в ванной комнате. В ход пошли и волшебные предтечные салфетки. Они настолько химические, что запрещается пользоваться ими слишком часто, но в попытке скрыть измену я извела целую упаковку.
— Элен? — Гор хмурится, принюхивается, оглядывается по сторонам.
О боги, он понял? Все мои старания оказались напрасными?
— Элен, что происходит?
* * *
Эштер
Близость с истинной парой — наркотик. Один раз попробуешь — не слезешь никогда. Я вроде не жил монахом, но сейчас ощущаю себя так, словно лишаюсь девственности.
Все происходит стремительно. Раз — и срывает крышу. Мы не понимаем, как и когда оказываемся в объятиях друг друга. Слышится треск ткани, и на границе сознания мелькает мысль: это одежда Элен рвется в моих руках. Наружу, из тесных оков белья вываливаются и плавно расходятся в стороны молочно-белые груди с розовыми сосками — самое эротичное зрелище в моей жизни.
Прелести Элен без поддержки бюстгальтера выглядят менее упругими, слегка обвисшими под своей тяжестью, но — дьявол! — как же приятно мять в ладонях большие мягкие полушария. Впервые при виде женской груди я превращаюсь в животное, в варвара без крупицы разума.
Моя! Взять!
Зверь ликует. Наконец дорвался!
После я пожалею, что наш первый секс был таким: жадным, торопливым, быстро пришедшим к кульминации. Мы словно купаемся в алом тумане похоти и не понимаем, что делаем. Хочется иначе: медленно раздевать любимую, будто разворачивая обертку долгожданного подарка, изучать ее тело — губами, языком, пальцами, упиваться каждым мгновением близости. Но запах избранной ударяет в ноздри — и тормоза отказывают.
Это страсть, когда не можешь дойти до постели: хватаешь и трахаешь там, где стоишь. Я просто поднимаю Элен на руки и насаживаю на свой колом торчащий член, забыв о прелюдии. Вот же скотина безмозглая! Счастье, что внутри любимая мокрая и податливая, готовая принять размер даже настолько крупного волка.
Три минуты — и все кончено. Я пытаюсь замедлиться, пытаюсь оттянуть удовольствие, но двигаю бедрами, словно поршень, и не остановлюсь, даже если в этот момент к моему горлу приставят нож. Гребаное сумасшествие! Помутнение рассудка! Впервые во время близости я ощущаю себя больше зверем, нежели человеком.