На столике перед диваном корзинка с фруктами и бутылка вина с тремя бокалами. Вряд ли у кого-то из нас есть настроение для подобной прелюдии, но я ценю попытки Эштера создать романтическую обстановку. Черный волк разводит в камине огонь, пока Гор осматривается с некоторым удивлением. И я чувствую укол злости: да, милый, это тебе не дешевый номер в мотеле, где грязно и неприятно находиться.
— А это зачем? — спрашивает Гор, наблюдая, как Эштер окуривает помещение с помощью ароматических палочек.
— Часть магического ритуала, — отзывается тот. От деревяшек к потолку поднимается кружевной дым, комната наполняется сладким запахом сандала.
— В прошлый раз ты ничего такого не делал.
— Потому что ты слишком спешил, — огрызается Эштер и поворачивается ко мне: — Элен, вина?
Я отказываюсь. Не уверена, что мои таблетки сочетаются с алкоголем, может, поэтому в клубе мне и стало дурно: смешать блокаторы и коктейль с водкой — глупая идея.
Закончив со своими манипуляциями, Эштер застывает рядом с диваном, и повисает неловкая тишина. Мы молчим и смотрим друг на друга, не зная, как сделать первый шаг.
— Ну, что? Приступим? — наконец говорит Гор, и это звучит настолько официально, что каждый из нас невольно морщится.
Глядя на кровать, Эштер расстегивает куртку, снимает футболку с короткими рукавами и тянется к пуговице на джинсах. Тело у волка великолепное, рельеф живота и рук впечатляет. Сильный, мощный самец, но не грузный — поджарый.
Со вздохом Гор тоже начинает раздеваться, одна я не знаю, что делать. И Гор, и Эштер видели меня обнаженной, так почему же сейчас я ощущаю себя стыдливой девственницей?
В этот раз жених не пытается диктовать условия, не требует, чтобы я оставалась в платье, — сам помогает расстегнуть молнию на спине и спустить бретельки лифчика. Переступив через упавшую к ногам ткань, я в одних полупрозрачных трусиках-стрингах иду к постели.
Прелюдия начинается с поцелуев. Гор, полностью голый, опускается на меня и, пока Эштер ждет рядом с кроватью, нежно берет в ладони мое лицо. Мужские губы касаются скул, опущенных век, приоткрытого в нетерпении рта. Бедром я ощущаю горячий член, сочащийся смазкой.
Любимый ласкает меня долго, неторопливо, словно оттягивая момент, когда придется уступить очередь Эштеру. Нежелание делиться очевидно, но в нем нет прежней агрессии: Гор не пытается доминировать, теперь у него иная тактика — жених дарит удовольствие, перетягивает на себя мое внимание, старается показать, насколько он искуснее соперника в любовных играх. Нежностью Гор будто извиняется за прошлый срыв. Его прикосновения подчеркнуто осторожные, как у адепта, припадающего к реликвии. Благодаря терпеливым ласкам я постепенно расслабляюсь и даже забываю о присутствии второго любовника, пока тот не напоминает о себе раздраженным рычанием:
— Мне так и стоять здесь всю ночь статуей?
Эштер зол и возбужден одновременно. Брови сдвинуты, кулаки сжаты. Налитый член подрагивает, блестящий от смазки. Наблюдая за нами, оборотень едва сдерживает ярость. Еще немного — и пар пойдет из раздувающихся ноздрей, словно вторая ипостась Эштера не волк, а дракон.
Жених нехотя отрывается от моей шеи и, не поворачиваясь к сопернику, бросает сквозь зубы:
— Ты здесь только для того, чтобы кончить внутрь.
Эштер багровеет. Кажется, сейчас взорвется.
— Нет. Я же говорил, в чем заключается ритуал.
Гор фыркает, шумно выдыхает, как делают люди в гневе. Я почти уверена, что он передумает: встанет, натянет на меня платье, оденется сам и увезет нас домой — откажется от идеи получить общего ребенка таким диким способом. Вместо этого Гор каменеет, дышит тяжело и часто в попытке обуздать ярость, а потом с явной неохотой сдвигается, позволяя Эштеру взобраться на кровать.
От близости истинного, от понимания того, что сейчас произойдет, мой пульс подскакивает, наверное, на пятьдесят ударов минуту. За шумом крови я не слышу, что говорит Гор, — вижу только, как двигаются его губы. Кажется, меня о чем-то спрашивают, и я на автомате киваю, привыкшая соглашаться.