Но терять что-то безвозвратно больно. Я думаю об этом, и меня охватывает чувство бессилия, а следом — ослепляющая ярость, направленная на саму себя. Некого винить. Я виновата. Только я! Никто больше. Хочется закричать, побиться головой о стену, надавать себе пощечин. Лишь мысль о беременности удерживает меня от отчаяния.
— Все будет хорошо.
Я обнаруживаю себя в объятиях Гора: он гладит меня по волосам.
— У нас будет ребенок. Думай об этом. У нас будет ребенок.
Голова гудит, ноги не держат. Обессиленная, я опускаюсь на скамейку у двери, пока Гор о чем-то шепчется с Хлоей в дальнем углу комнаты рядом с потухшим камином. Я не пытаюсь подслушивать — не хочу этого делать, но невольно улавливаю обрывки чужого разговора.
— Мне больше не нужно твое зелье, — любимый открывает кошелек и протягивает шаманке несколько банкнот крупного достоинства. — Если ты уже приготовила новую партию, не волнуйся: твоя работа будет оплачена. Индивидуальный заказ, редкие ингредиенты — я помню.
Некоторое время Хлоя внимательно смотрит на Гора, и что-то в выражении ее лица заставляет меня подумать, будто колдунья откажется от денег, но нет, спустя секунду смятые купюры исчезают в кармане цветастой юбки.
— Ты очень щедр, будущий вожак.
Ведьма поворачивается ко мне, и вопрос, слетающий с ее губ, как удар грома среди ясного неба:
— На какой день вы назначили свадьбу?
Хлоя — воплощение бестактности. Бриллиант на моем безымянном пальце сверкает так, что его сложно не заметить, но мне почему-то кажется: не будь я беременна, ведьма не проявила бы любопытства.
На какой день вы назначили свадьбу?
Хороший вопрос! Гор сделал мне предложение, но на этом все и закончилось. Не было ни приема по случаю помолвки, ни обсуждения деталей грядущего торжества. Но теперь во мне зреет новая жизнь, и пора подумать о множестве вещей — о свадебном платье, возможно, более просторном, чем мне бы хотелось, об элегантных пригласительных конвертиках из крафт-бумаги. И о реакции родителей Гора. Обрадует ли Освальда новость о наследнике? Или он придет в ярость из-за нежеланного родства с простолюдинкой?
— Тянуть с меткой не стоит. И с церемонией тоже, — жених косится на мой еще плоский живот. Не знаю, с чем это связано, но беременность у волчиц становится заметна очень быстро. Быстрее, чем у человеческих женщин. Месяц-два — и облегающая кофточка выдаст мое положение любому встречному.
— Хм, — пальцы Хлои с длинными черными ногтями барабанят по каминной полке, золотые и медные колокольчики на браслетах звенят. — С меткой я бы повременила, — задумчиво говорит шаманка. — Укус на таком раннем сроке в случае с Элен чреват осложнениями. Учитывая, что это ваш единственный шанс стать родителями, лучше не рисковать и поберечь будущую мамочку.
Гор кривится, но соглашается с аргументами колдуньи. А я в шоке прислушиваюсь к своим чувствам. Нет метки — нет свадьбы, но вместо досады внутри отчего-то разливается облегчение. Вероятно, это просто усталость. После новости о грозящем бесплодии я ощущаю заторможенность, вялость, опустошение. Последнее, чего сейчас хочется, — выбирать свадебный наряд и дизайн пригласительных открыток.
— Значит, метку я смогу поставить только после родов? — интересуется Гор, озабоченный собственной репутацией: приличные мужчины сначала женятся, а уже потом заводят детей.
— Необязательно. Дождитесь второго триместра.
Любимый кивает своим мыслям: беременной невестой никого не удивишь даже в такой консервативной стае, как наша. А вот ребенок, рожденный вне брака, совершенно точно вызовет скандал.
— Хорошо, отлично, — в голосе жениха слышится облегчение.
Хлоя отворачивается, чтобы поправить висящие над камином сухие травы, и этот жест — вежливый способ сказать гостям: «Вам пора».
— Духи пока молчат, не позволяют разглядеть пол ребенка, — настигает нас на пороге. Шаманка по-прежнему стоит к нам спиной. В открытом дверном проеме мы видим, как она снимает с веревки высушенные пучки кодры, вероятно, для того, чтобы истолочь в порошок для будущих зелий. — Через неделю-другую попробуем спросить еще раз. Не хотите сделать это в присутствии родственников? Многие желают разделить свою радость с близкими.
— Мы подумаем, — Гор затворяет дверь, отсекая меня от сладковатого запаха ладана, что идет из домика шаманки.
— Какое снадобье ты покупал у Хлои? — спрашиваю я, спускаясь с крыльца по лестнице. Рука Гора приятно греет мою ладонь. Притихший ветер ерошит волосы.
Жених хмурится. Возможно, подбирает слова или думает, как аккуратнее сменить тему, но в конце концов со вздохом говорит: