Я остановился в миссии Мбози, и тамошний миссионер Бахман, многолетний и выдающийся знаток страны и населения, сообщил мне, что бросается в глаза перемена, происходящая в настроений туземцев. Пришлые арабы и суахили{12} появлялись в стране и рассказывали населению, что немцы теперь скоро уйдут и англичане завладеют страной; это было в июне 1914 года.
Дальнейшее путешествие привело меня около Иринги в такие районы, где значительный вождь, по имени Квава, не подчинялся немцам, а около Ругано отдельные люди из многочисленных собравшихся туземцев могли сообщить мне свои личные наблюдения об уничтожении Целевской экспедиции.
Несмотря на мое стремление войти в круг своих восточно-африканских обязанностей, я считался у старых африканцев новичком. Во всяком случае, моя служебная карьера подготовила меня до известной степени к задаче, поставленной мне судьбой.
Вероятно, примерно в то время, когда я, рано оторванный от своей родины (Померании), будучи кадетом, изучал "Галльские войны" Цезаря, Бисмарк подарил Германии ее первые колонии{13}. В 1899-1900 году я изучал в генеральном штабе, наравне со многими иностранными, и наши собственные колонии. Во время китайской смуты (1900-1901){14} я изучил в Восточной Азии все воюющие вместе с нами войсковые иностранные части, особенно англичан, как во время службы, так и при товарищеских сношениях. Восстание гереро и готтентотов в Южной Африке{15} познакомило меня в 1904-1906 году с особенностями войны в кустарнике. Тогда же я, будучи в распоряжении генерала Трота{16}, получил, в качестве самостоятельного командира роты и отряда, богатый личный опыт в отношении не только туземцев, но и буров. Выдающиеся качества нижне-германского племени (голландцев-буров), поселившегося с давних времен в африканской степи, обеспечивали мне уважение. Я не предчувствовал тогда, что позднее бурский народ окажет решающее влияние на переход германской части Африки к англичанам{17}.
В 1906 году я был ранен на юго-западе. Это привело меня в Капштадт, так что я в некоторой степени познакомился и с Капской колонией. На обратном пути я впервые проехал по германской Восточной Африке - арене моей позднейшей деятельности.
Моя последняя должность - командира 2-го морского батальона в Вильгельмсхафене{18}, позволила мне заглянуть во внутреннюю жизнь нашего быстро развивавшегося морского флота, который был так тесно связан с заокеанской деятельностью Германии. Я принимал участие в учениях и морских походах на больших и малых судах, в маневрах и плавании флота в Норвегию, причем всегда узнавал новые стороны как общественной, так и военной жизни. Точно так же и после возвращения в армию переходы из строя в штаб и обратно давали мне много поводов и случаев к сравнению. Таким образом, я по своему образованию был подготовлен к тому, чтобы быстро разобраться в новой обстановке. Однако, как бы я ни был признателен за расширение своего кругозора, за все лучшее я должен благодарить отечественную армию, где под руководством отличных командиров мне посчастливилось ознакомиться с правильно понятым духом военной службы и настоящей дисциплиной.
Глава вторая. Начало войны (Август 1914 года)
Получение известий о мобилизации. Участие в войне или нейтралитет. Численность колониальных войск и потери англичан во время войны. Английский консул и его деятельность. Губернатор колонии, высшая военная власть и оборона морского побережья. Мобилизационная подготовка. Этапная служба (сущность и характер), подвоз и продовольствие. Санитарная служба и малярия
В начале августа 1914 года, по дороге через Кидоди на Килоссу, я получил через срочного курьера телеграмму губернатора, где говорилось, что я должен немедленно вернуться в Дар-эс-Салам, а на следующий день пришло сообщение, что объявлена мобилизация, но что военное положение не распространяется на территорию колонии{19}. Телеграмма статс-секретаря государственного колониального управления призывала колонистов к спокойствию. Наоборот, адмиралтейство - по радио - указывало на Англию, как на вероятного противника.
В Килоссе удалось захватить товарный поезд, и таким образом 3 августа я прибыл в Дар-эс-Салам. Здесь царило большое оживление, Объявление войны непосредственно совпало с приготовлениями к большой выставке, в программу которой должно было также входить и торжественное открытие Танганьикской (т.е. Центральной) железной дороги. В Дар-эс-Салам прибыло в гости большое количество немцев, которые не смогли вернуться на родину. С целью подготовки к выставке туда прибыл и капитан фон-Гаммерштейн, начальник 6 полевой роты в Уджиджи. Было очень кстати, что я смог немедленно же воспользовался для мобилизации этим дельным офицером, с которым меня связывали, кроме общности взглядов, также и сердечные личные отношения.
Сразу же возникал вопрос, останется ли колония нейтральной в предстоящей, по-видимому, мировой войне, в которой, по всей вероятности, примет участие также и Англия. Как выше было уже отмечено, я считал, что нашей военной задачей является сковывание, если это будет возможно, неприятельских, то есть английских, войск. Но это было бы невыполнимо, если бы мы оставались нейтральными. В этом случае, не владея морем, мы вынуждены были бы бездействовать с нашим, правда, в данный момент маленьким, войском, за которым, однако, стояло больше 8 миллионов крепкого, преданного, очень здорового и вполне годного для военной службы населения.
Наоборот, Англии не было никакого расчета использовать против нас в Восточной Африке хотя бы одного человека. Англия могла бы, насколько это до пускалось заботой об английском туземном населении, притянуть даже последнего годного аскари на другие театры военных действий, которые были важнее восточно-африканского. Таким образом, для Англии, несомненно, было выгодно, если какое-либо соглашение принудит нас к нейтралитету. Но этого не случилось. Договора относительно экваториальных областей говорили только о том, что при столкновениях двух из подписавших соглашение держав третья может предложить свои услуги в качестве посредника. Но, насколько мне известно, никто не предлагал такого посредничества. Итак, мы не были обязаны воздерживаться от операций на основании какого-либо договора. С военной точки зрения, являлось выгодным для нас, а не для англичан, чтобы война велась и на восточно-африканской территории. То обстоятельство, что нам не нужно было оставаться нейтральными, дало нам возможность, используя благоприятные условия морского побережья, служить опорным пунктом и убежищем для крейсерской войны в Индийском океане, и, что важнее всего, мы могли со своими несколькими тысячами человек удерживать в продолжение всей войны значительно превосходившие нас неприятельские силы.
Колониальные войска в начале войны состояли из 216 белых (из которых часть считалась ушедшими в отпуск) и 2.540 аскари; затем, в полицейских частях было 45 белых и 2.140 аскари; к этому позднее прибавился личный состав с "Кенигсберга"{20} (который в начале войны ушел в плавание) в 322 человека и парохода "Чайка" - в 102 человека. Наши силы во время войны в общем переоценивались, хотя сообщения, появившиеся непонятным образом в германской печати, давали неприятелю довольно верные сведения. Фактически во время войны наибольшее число войск едва достигало 3.000 европейцев и 11.000 аскари. Приведенные цифры содержат также в себе и всех нестроевых, как, например, полицейскую охрану, санитарный состав, служащих магазинов и т.д. Во сколько миллиардов обошлась противнику попытка сломить наши небольшие военные силы, это, вероятно, будет когда-нибудь изложено в английской печати. Здесь же можно только отметить, что мы были в состоянии, по всей вероятности, продолжать войну еще несколько лет и после 1918 года.