Два-три года мальчики учили Тору, то-есть первый раздел – максимум три раздела из главы - потом их передавали к меламедам по Гемаре для начинающих, у которых бывало от пятнадцати до двадцати мальчиков. Плата за обучение за такого мальчика была по четыре рубля за срок, за богатого – по пять.
Были такие меламеды, которые обучали и Торе, и началам Гемары. С самыми способными из учивших Тору они уже начинали проходить «Леках-тов».
После двух-трёх сроков обучения Гемаре с меламедом для начинающих отец передавал мальчика более продвинутому меламеду, проходившему с ним в первый период страницу Гемары, а во второй – лист. У такого меламеда было уже двенадцать мальчиков, и за каждого плата за обучение была шесть-семь рублей за срок. После трёх сроков отец опять передавал мальчика следующему меламеду, учившему Гемару с Дополнениями. Такой меламед имел десять мальчиков по восемь рублей за срок, и т.д. Каждый меламед учил с мальчиками другой трактат, не спрашивая учеников, какой трактат они проходили раньше у другого меламеда. Понятно, что в учении поэтому не было никого порядка, и смена трактатов у каждого меламеда каждый год или чаще вконец разрушала систему обучения.
Малоспособные головы подолгу сидели в одном хедере, однако малоспособные дети из богатых домов переходили к следующим меламедам так же точно, как способные, при этом отцы просили более продвинутых меламедов учить с их детьми то, что они могут понять, а не то, что учат способные дети. Они же дают ему на три рубля больше за срок. Хозяева стыдились, если их сын, уже большой парень, учился у менее продвинутого меламеда. В каждом хедере были простые, неотёсанные, учившиеся вместе со способными мальчиками. Но этого не стеснялись. Поскольку большинство способных учеников было из бедного класса, то таким образом поддерживалось некое равновесие в смысле «ихуса»[56]. Способные мальчики не кичились своей учёностью, а дети из знатных семей не кичились своим происхождением, и так все были равны.
Учились мальчики с девяти часов утра до двух часов дня. Потом шли обедать на час. Ровно в три часа надо было снова идти в хедер, а нет – получишь шлепок, затрещину или даже розгу.
С трёх часов учились: летом до захода солнца, когда меламеды отправлялись в бет-ха-мидраш на послеобеденную молитву, зимой – с маленькими мальчиками до восьми, а с большими – до девяти. Зимой послеобеденная и вечерняя молитвы бывали уже в хедере, вместе с мальчиками. И так проходила вся неделя, кроме пятницы. В пятницу мальчики учились: зимой до двух часов, а летом – до трёх-четырёх часов дня. Но и в субботу мальчики не имели отдыха. Во-первых каждого из них меламед приводил пред очи отца или другого знатока со стороны, чтобы мальчик мог пересказать, что он выучил за неделю. Потом он должен был пойти в хедер и поучить с меламедом отрывок или мидраш.
Мальчики никогда не имели свободного времени, кроме праздников: Песах и Шавуот[57], Рош-ха-Шана, Йом-Киппур и Суккот[58] – в общей сложности - двадцать шесть дней в году.
Неевреи, жившие в городе вместе с евреями, не были крепостными. Численно они составляли примерно четверть от еврейского населения. Жили они в двух разных частях города в домах с крытыми соломой крышами. Большинство их были католики, православных было, может, несколько десятков.
Каждый имел свою землю и дом с гумнами и конюшнями, быками, коровами и птицами - и все были богатыми. Недостатка у них не было ни в чём. Бывали среди них даже отдельные богачи с состоянием до нескольких сотен рублей, посылавшие детей учиться в Бриск. И был некий Ермолович, состояния которого никто не знал. Говорили, что он торгует с чертями и они, черти, приносят ему много денег. В прежние времена, если у кого-то имелось много денег и никто не знал, откуда они у него взялись, говорили, что он торгует с чертями. Такого человека боялись раздражать, чтобы не натравил на них своих чертей.
Ермоловича все боялись и каждый выражал ему своё почтение из-за его чертей; в Каменце всем, от мала до велика, уже было известно, что Ермолович торгует с чертями. Люди боялись ходить мимо его дома, как боятся заходить в лес, полный злых зверей.
Жил он, однако, с расчётом – сына послал в гимназию в Вильну. Яш был дикий, избалованный парень, которого боялись и еврейские, и нееврейские дети. Гимназию он закончил с золотой медалью и благодаря большим связям стал асессором в одном местечке Гродненской губернии.
По тогдашним правилам у асессора должно было быть восемнадцать десятских во главе с ключ-войтом. Десятские все были католиками, как этого хотели помещики, которых, понятно, слушался исправник. Немногочисленные православные смотрели на это без претензий, так как всё равно чувствовали себя ниже католиков и были их беднее.
57
В русской традиции Пятидесятница – «праздник первых плодов» и Синайского откровения, отмечается летом, 6-го числа месяца сиван.
58
По-русски праздник Кущей - семидневный осенний праздник в память о шалашах, в которых жили израильтяне в пустыне после исхода из Египта.