За тост хмельной и лестный Пью ледяную воду. Летит с тревожной вестью Осенний яркий воздух.
Рукой освобожденной Веду в воде спирали. И вижу: отраженный Свет звездчатый разъяли...
Ресницам снятся лани, Зрачкам - колодец черный. Счастливое страданье Звездой дрожало в горле.
Так вот, отобрали мы у регистраторши ЗАГСа наши обручальные кольца. Искала она их долго, перебирая бумаги на столе, в ящиках и зачем-то хлопая себя по карманам. Однако вернула. Пошли домой. Идти было недалеко, благо по главной городской улице - Советской (конечно, бывшей Соборной), пешеходной. Дома нас встречали родители, мудро (хотя и плохо) скрывая свою растерянность. Застолье и прочие атрибуты праздника не запомнились (разве что легенда о том, как мою степенную тещу после нашего отъезда заворачивали в коврик). Через час поехали на автовокзал: в кармане - билеты до Одессы, а там самолетом Одесса-Ереван. Это было свадебное путешествие. В Ереване я заранее по системе бронирования заказал гостиницу. Оказалось, Дом колхозников (современному читателю поясняю - это не эвфемизм, а реальное название советского варианта ночлежек, обычно вблизи рынков). Ну и ладно - молодоженам был бы номер отдельный, а все остальное несущественно. В душ можно и сбегать - по коридору, налево, - "Ээээ, ключик дайте, пжлста..." - "Как нет?" - "А, рубль есть!". Направо, вверх, еще раз направо... Это ничего. Молодым побегать в удовольствие... Конечно, были и разные внешние впечатления. Вот, например, армянский кофе - крошечные чашечки, раскаленные в песке джезвы, тягучий аромат Востока. Кажется, для гадания на кофейной гуще пригоден еще до употребления. Армянская архитектура - типовые советские многоэтажки, но облицованные туфом: розовым, серым, зеленоватым - и потому живые, неповторимые. Матенадаран. Эчмиадзин. Гарни. Прекрасно все это описал Андрей Битов в "Уроках Армении". Неисчерпаема тема армянского гостеприимства. Приехали мы с Аллой экскурсионным автобусом в Гегард, горный монастырь. Два памятных впечатления. Храм, вырубленный в скале, и - только в самом поднебесье храма - круглое отверстие к звездам и птицам. Потрясающе. И еще водка. "Столичная". Во дворе обители - источник воды (наверняка святой, в монастырях иначе не бывает). На паперти источника лежат листы лаваша, стоит блюдо с жареной бараниной и бутылки... обычной советской "Столичной". Подошел полюбопытствовать. Окружили с настойчивым дружелюбием. Оказалось, у кого-то из долинного села сын вернулся со срочной службы: празднуют. Всем подошедшим почет. А бледнолицым с севера - особый. Налили. Выпили. Закусили бараниной в лаваше. Повторили. Братание народов. Горячие предложения погостить у них в селе - "Вон он, внызу, совсэм рядом!" - "Ага, фуникулером разве что...". В памяти остались перепутанные в вертикали горы и облака, почти готические арки скального собора, дубленые лица горцев, гортанный говор (но рядом с русскими они даже между собой старались говорить по-русски), источник, лаваш, несколько растерянный парень в армейской форме, овца с надрезанным ухом (капельками крови рисовали крестики на лбах), веселый монах, с излишним энтузиазмом фотографировавшийся вместе с Аллой... ...Мерзко завывает клаксоном туристический автобус. Время, выделенное на местную религиозную экзотику, исчерпано. Едем обратно, в Ереван. А нужно сказать, что дорога в Гегард - тупиковая: горный серпантин, который ведет к поднебесному монастырю. Ереван - Гегард. Итак, едем по серпантину; внизу, под вертикалью скалы, прикрытая облаками та самая деревушка. Выпитое дает себя знать - прошу водителя остановиться. Выходим. И стоим на пустой дороге. Романтики, конечно, много, но практически-то что делать? Скала отвесная - километр будет, село внизу далеко, на муравейник похоже. Туда разве что на парашюте спуститься возможно. И пустынная дорога - 40 км до Еревана, 20 до Гегарда. Мне начало казаться, что я чего-то не учел... Пошли по шоссе в сторону Еревана. Тут мимо нас в сторону Гегарда проезжает микроавтобус РАФ (первый и последний транспорт за все время нашего пребывания на шоссе). Проехал метров 30, затормозил, остановился. Выглянул водитель - армянин с носом как у Мкртчяна. (Потом узнали, что его Рафиком зовут - хорошо, да?) Сдает назад. - Вам куда? - В Ереван. - Садытесь. - Но вы же в сторону монастыря едете? - Ну да. Это и машына манастырскаия. Но это нычего. Ви вэдь госты нашэй страны, да? Ну, вообще-то да, гости. А раз так - развернул Рафик свой РАФик, посадил нас и покатил в направлении столицы. По дороге интересуется: "Можно я вас обэдом угощу?" После слабых возражений мы соглашаемся. Где, однако, обедать будем? Времена-то советские, кафе вдоль дороги - редкость. Тем более в горах. Ах! - то была Армения... "Сэйчас вот будэм..." РАФ остановился на повороте горного серпантина, впереди - небольшая площадка. В глубине площадки к отрогу скалы прилепилось кафе - то, что называлось тогда "аквариумом". Стекляшка в ржавом металлическом переплете - и нигде ничего, кроме скал, вокруг. У нас в таких стекляшках свеклу продают или иногда, если повезет, пиво. Заходим. Вид стандартный - пластмассовые столики, общепитовская стойка. Армянским я, естественно, не владею. Что Рафик чернооким девочкам темпераментно говорил - не понял. Но это было нечто такое, из чего начало произрастать чудо. Во дворе кратко всхрипнул баран, и до шашлыка осталось всего минут тридцать - они там с этим невероятно профессионально управлялись. Поцарапанная пластмасса стола скрылась под горами зелени - редиска в виде дыни, дыня в виде спирали, спирали из кинзы, петрушки, укропа и тайны. Среди всего этого зеленого великолепия возвышались пики марочного красного вина и плоскогорья лаваша. Наконец перед ошарашенными гостями блеснули полированным серебром кромки длинных металлических блюд с разложенным по армянскому обычаю шашлыком... Позже мне приходилось вкушать пищу в самых престижных ресторанах нынешней Москвы - "Пушкин" на Тверской и др., но такого ощущения красоты трапезы и изысканности вкуса, как в той серпантинной стекляшке, я больше не испытывал. Или, может быть, то был флер медового месяца? Сейчас уже не проверишь. Но было - впервые в жизни - ощущение трапезы именно как красоты. И осталось навсегда - как понимание нормы. И - уже позже - пришло понимание того, почему столь много важного среди апостолов происходило за трапезой... А потом Рафик довез нас до Еревана, до нашей колхозной гостиницы, и еще не раз приезжал к нам - повозить по Еревану, показать родной город. И выразить сочувствие пострадавшим, то есть - нам. А пострадали мы так. Как-то гуляли с Аллой по центру города; сидели, отдыхали в сквере недалеко от Матенадаран