Не всегда супружеская жизнь безоблачна. Особенно такой ранний и скорый брак, как в нашей семье. И хотя прожили мы в живой любви вместе уже более 30 лет, построили несколько домов, насадили
сотни деревьев, вырастили полтора десятка сыновей и дочерей, но и до сих пор бывают минуты недопонимания, усталости, раздражения. А что уж говорить о юности, о первых годах жизни молодой семьи. Когда
в те времена случались у нас размолвки, моя и Аллина реакция на них была противоположной: я настойчиво пытался все высказать и обсудить, а Алла замолкала, а то и старалась куда-то уйти, пройтись и
успокоиться. Но вот, когда родился Саша, ей уйти уже было не так просто: малыша не оставишь. Так что мы поменялись ролями: дабы не накалять атмосферу, иногда уходить "проветриться" начал я. А Алла
оставалась с ребенком. Но я всегда так или иначе вскоре возвращался. В одну из таких размолвок я вышел из дому - "остыть". Но пошел не просто гулять, а, взяв бутылку водки, отправился в гости к своей
(нашей общей) доброй знакомой Оле. У Оли я лихо, по-гусарски, эту бутылку оприходовал - один, залпом. И, конечно, тут же понял, что срочно пора идти мириться. Нужно было позвонить любимой жене.
Телефона у Оли дома не было, мобильников тогда не существовало, и я вышел во двор звонить из телефона-автомата. Алле я дозвонился и пригласил ее на примирительный поход в кино (в это время пришла
бабушка, и Саню было с кем оставить). Как ни странно, но Алла согласилась. Назначили встречу у кинотеатра имени Ильича. Был такой кинотеатр в центре города, так именно и назывался - "Кинотеатр
Ильича". И вот тут со мной случилось то, что Шукшин описал как состояние "рога в землю, и память автоматически отключается". Проснулся я в той же телефонной будке. Вернее, меня разбудили. Судя по
часам, минут через пятнадцать. Рассерженные жители - возле автомата собралась очередь человек в семь - меня тормошили и пытались из будки извлечь. После осознания ситуации я перестал сопротивляться,
дал себя вытащить и поспешил на рандеву у Ильича. Но я знал непоколебимо - на свидание с любимой нужно идти с цветами! Благо, цветы можно было купить по дороге, на небольшом рыночке по проспекту
Ленина. Честно скажу, не помню, что там произошло. Ясно только, что жене я хотел купить цветы нашей свадьбы - хризантемы. Но бабка-цветочница выставила цену, нереальную для моего облегченного
покупкой водки кармана. Однако цветы были нужны, и я их купил, заплатив ту сумму, которую они, по моему мнению, стоили. И на эту сумму цветы получил. То есть получил не совсем цветы, а, как в сказке
про "вершки-корешки", скорее "корешки", то бишь - стебли. Соцветия, видимо, бабка оставила себе - в момент, когда я тянул букет. Но меня это вовсе не смутило. Я гордо принес любимой отвоеванный букет
нежной зелени и вручил ей перед входом в кинотеатр. И тут произошла еще одна странность - букет был принят, и мы вместе, купив билеты, чинно проследовали в зал. Правда, фильм мне очень не понравился.
Он был хоть и про русско-турецкую войну на Балканах, но какой-то патетичный, советский, идеологизированный. Смотреть было неинтересно, а для меня - и неприятно. Тогда я решил времени зря не тратить,
воспользоваться случаем и перекусить. Точнее, закусить (чего так еще и не успел сделать) купленной по дороге ливерной колбасой. Колбаса была из самых дешевых и потому с резким и
трудноидентифицируемым запахом. По зрительному залу концентрическими кругами поползли волны сомнительного аромата. Зрители начали проявлять беспокойство, принюхиваться, шепотом переговариваться. Алла
больно лягнула меня под стулом ногой и попыталась максимально дистанцироваться, вжавшись в дальнюю часть кресла (при ее габаритах такой маневр возможен). К счастью, колбаса быстро закончилась. Но тут
я стал засыпать. Причем - с храпом. Громким. Соседи, начавшие было успокаиваться, вновь заволновались. Алла несколько раз меня будила, но помогало это ненадолго. В конце концов я стал понимать, что
хрупкий семейный мир может вновь пошатнуться. И решил пойти прогуляться, оставив Аллу наслаждаться кинематографическими красотами (фильм цветной, широкоформатный, видовой). Я пошел к выходу, пообещав
жене ждать ее на улице. При этом во мне кипело возмущение советчиной, навязываемой и фильмом, и вообще... Еще и кинотеатр Ильича к тому же! Уж слишком - от этого "живейшего всех живых" Ульянова и
деться некуда! Надоели Ульяновы, долой! Похоже, мне повезло, что никакого Ульянова-Ленина, пригодного для свержения, так и не встретилось. Однако в фойе кинотеатра попался большой портрет другого
Ульянова - Михаила, известного актера. "Ну и ладно, хоть этого Ульянова вынесу", - решил я, снял портрет со стены и потащил его из кинотеатра. Ни в кинотеатре, ни на улице меня никто не остановил.
Более того, я сам втиснулся в кружок стоящих возле кинотеатра дружинников (при двух постовых милиционерах) и предложил им приобрести у меня портрет "вождя мирового пролетариата". После бдительного
исследования портрет ленинским не признали и вернули мне, как органам власти не надобный. Куда я его потом пристроил, не помню. Совсем не помню. Возможно, кому-то подарил или просто прислонил к
чему-либо. Помню только, что дружинники никак не могли от меня отделаться, я им все что-то горячо доказывал, а у одного милиционера даже пытался сторговать пистолет. Не знаю, к чему бы это привело,
но тут, на счастье, закончился сеанс в кинотеатре, и жена, оторвав меня от полюбившейся компании, повлекла домой. Мирно и счастливо. Семейная гармония была восстановлена. Благодаря цветам - а чему же
еще? Не водке ведь. И не Ульянову. Кстати, дальнейшую судьбу того замечательного букета я не знаю. Но не сомневаюсь, что именно он спас мою семью.