[17]и черпать ладонями с одной стороны желтоватую пресную речную воду, с другой - изумрудно-зеленую соленую морскую. Волошин лес. Дубовые рощи, среди которых
дуб-патриарх в несколько обхватов. Мощные ветви - словно фантастический город в небе. Лебеди на зеркалах озер, стаи барражирующих в небе тяжеловесных розовых пеликанов. Бийские плавни - система
пресноводных озер, нерестилище рыб, заходящих туда из Днепро-Бугского лимана. В районе Бийских плавней - гнездовье цапель. Совершенно неожиданным для меня оказалось, что эти крупные голенастые птицы
сооружают гнезда не в камышах (как я предполагал), но на верхушках высоких сосен. На раскачивающихся гибких ветвях - массивные конструкции, похожие на придорожные гнезда аистов, но те-то - на
столбах. Внизу слой хвои разрыт кабанами, видны следы волков - подбирают выпавшие из гнезда яйца и птенцов. Острова Круглый и Долгий. В зарослях травы - пушистые гнезда северной гаги. Птенцы уже
вылупились и под водительством мамаш курсируют вдоль берега. К гнездам они уже не вернутся, на следующий год будут вить новые, и потому я собираю в пакет драгоценность - гагачий пух; повезу домой
порадовать жену. Прозрачная вода мелководья, прогретая солнцем и в эти, еще не жаркие, дни; купаемся. Ковалевская сагa (самая крупная из нескольких на косе) - впадина между песчаными барханами,
несколько гектаров субтропической природы. Дно впадины покрыто слоем пресной воды, каждые несколько метров из воды торчит кочка с растущим на ней высоким деревом; папоротники, лианы, зеленые полозы,
черепахи, звон птичьих трелей. Верхушки деревьев только немного выше окружающих барханов, спуск в сагy крут, приходится ползти, придерживаясь за ветки и корни. Сагa - это реликтовый ландшафт на месте
древнего русла Днепра, образовалась она после того, как тысячелетие назад река изменила свое течение. Остров Березань. Подходим на катере с юга. С северной стороны берег пологий, но подойти туда
невозможно - подводная гряда камней. А с юга - берег песчаный, удобный для причаливания. Но вот за узкой полосой песка вертикальный обрыв - метров пятнадцать высоты, если не более. Слева от нас
полузатопленная баржа, и от нее вверх протянут наклонный подвесной мост-трап, напоминающий декорации из американского боевика: джунгли, древний храм, туземный мост. На Березани мост такой же
непроходимый, как и в боевике: настила большей частью нет, а где и есть, то совсем прогнивший. Когда-то остров был объектом туризма, но сейчас - погранзона; попасть туда очень сложно. Мы высаживаемся
на берег вблизи почти вертикальной расщелины в обрыве. Снизу метра два ржавой лестницы и шаткий помост. Далее - просто глиняная щель. Я бодро забираюсь на помост и уже тут понимаю, что дальше -
никак. Вперед протискивается Зиновий и с замечательной сноровкой, упираясь руками и ногами в стенки расщелины, быстро поднимается вверх. На плече - моток веревки, ее он спускает вниз. По очереди мы
цепляемся за конец веревки и, подтягиваемые сверху, поднимаемся. Последний - я (после того, как наверху набралось достаточно людей для подъема такого груза). Плоская, полого спускающаяся с юга на
север и с востока на запад поверхность. В центре острова какие-то холмы. Направляемся туда - бетон, камень, все скрыто густыми зарослями. Оказывается, это руины береговой батареи времен Крымской
войны. Никогда не видел столь хорошо сохранившихся (без последующих реставраций) построек такой давности - гигантские фундаменты под тяжелые морские орудия, подземные казематы и казармы, хранилища и
галереи. Невдалеке на поверхности - совершенно целая церквушка или часовня. По преданию на этом острове был погребен святитель Елевферий; некогда Березань даже носила его имя - остров святого
Елевферия. А в седой древности, по легенде, остров именовался сказочным именем - Буян ("...мимо острова Буяна", помните?). Идем к восточной, самой высокой, оконечности острова. Попадаем в густые
заросли травы. Низко, чуть ли не пикируя на голову, с дикими криками носятся сотни чаек. Хохотун, или желтоногий мартын. Из-под ног в траве пырхают серые шары довольно внушительного размера - птенцы
мартына: вылупились уже давно, скоро поменяют оперение и станут на крыло. А пока - бегают, переваливаясь толстеньким туловищем. Ловим по несколько птенцов размером с перепелку, фотографируемся с
ними. Мартын - птица вредная, агрессивная. Захватывает чужую территорию, выбивает птенцов редких видов. Размножились они чрезмерно, питаясь на свалках прибрежных сел и городов. Но что же - тоже тварь
Божия. И красивая. На самой оконечности острова, на плато, возносятся к небу три бетонные иглы, символизирующие винтовочные штыки. Это место расстрела лейтенанта Шмидта - организатора восстания на
крейсере "Очаков". За памятником, у самого обрыва, на узкой голой полоске земли - башенки из веток и камыша, скрепленные, словно цементом, белым птичьим пометом. Высотой до метра. Это вознесенные в
поднебесье гнездовья бакланов. Сразу за кромкой обрыва, внизу, головокружительная бездна с узкой полоской белого песка и бескрайним разворотом морской голубизны. Где-то далеко под ногами носятся
береговые ласточки, вертикальные потоки воздуха держат застывших в парении чаек. До воды - десятки метров. А бакланы строят все те же башни, что и их жившие в прибрежных зарослях предки. Те высокими
гнездами спасали птенцов от затопления приливами и штормами. Впрочем, птенцов сейчас не спасли, гнезда пустые. Яйца побили и выбросили рыбаки - тысячи гнездящихся по побережью бакланов выедают рыбу,
подчищая даже рыбацкие сети. Мы поворачиваем назад, проходим по периметру острова, идем к северной оконечности. По дороге попадаем в глубокий ров, затем валы, опять рвы. Оказывается, это земляные
укрепления, оставшиеся от турецкой крепости - "времен Очакова и покоренья Крыма". Среди валов вытоптанная круглая площадка, на которой собрались несколько десятков крупных, очень красивых чаек - с
черной головой и ярко-красными лапками и клювом. Между ними снуют птенцы. Это остатки почти выбитой мартынами популяции большой черноголовой чайки - птицы, несмотря на свой размер, мирной и
безобидной. Мы, таясь, обходим их по большому кругу; стоит спугнуть, чайки взлетят, и птенцы в несколько минут будут добиты агрессивными сородичами. Слава Богу, все спокойно, мы идем дальше.
Спускаемся к северному берегу. Здесь, среди груд вымытого из берега ракушечника, часто находят выброшенные волнами древние раритеты: ольвиопольских дельфинчиков, монеты поздних времен, крестики,
фрагменты посуды. Но сегодня нам не везет - находок нет. Поднимаемся к западной оконечности острова, тут еще один памятник древности - остатки поселения античных времен, ольвийской хоры. Здесь был
форпост ольвиопольцев, контролировавший вход в Борисфен. Портовые сооружения, храм Артемиды, склады, торговые ряды. Работающие в Ольвии экспедиции каждый год проводят раскопки и на Березани, но, так
же, как и в самой Ольвии, тут гораздо больше следов неукротимой деятельности "черных археологов" - находки в таком месте сулят большие барыши. Встречаем там какого-то странного типа, более похо