– За ухо – это еще не беда, – усмехнулся Корнилов. – Вот в ухо – это уже серьезно… Кстати, а когда придет Анна Алексеевна?
Аня удивленно посмотрела на следователя.
– Что такое? – он правильно прочитал ее взгляд. – Неужели это вы? Вы не обидитесь, если я попрошу вас показать мне документики. Чтобы снять все вопросы, так сказать…
Он так по-милицейски произнес «документики», что Аню передернуло. Она спустилась в прихожую, как всегда, долго рылась в сумочке, прежде чем найти свою двуглаво-орловую паспортину. Немного подумав, вложила в него сторублевую бумажку и вернулась к гостю.
Корнилов взял паспорт. Полистал его, достал купюру двумя пальцами, как насекомое.
– А это что такое?
– Закладка. На какой странице я остановилась. Вы, наверное, недавно в милиции? Не знаете, что лицу при исполнении пустой документ не подают.
Корнилов засмеялся, довольно сильно постукивая себя по носу указательным пальцем.
– Вы обиделись, Анна Алексеевна, а теперь решили обидеть меня, – сказал он. – Я понимаю. Пришел в чужой дом незванно, уселся тут, да еще и документы у хозяев спрашивает… У нас такой случай был на участке. На лестнице нашли труп. Стали опрашивать соседей. Один оперативник позвонил в дверь. Открывает ему парень. Опер его опросил, к тому же тот ему какие-то детали важные рассказал. Один записал, другой расписался. А на следующий день к нам обращаются хозяева этой самой квартиры по поводу кражи. Опер, оказывается, разговаривал с квартирным вором, даже снял с него свидетельские показания. А если бы спросил документы…
– Вы это сейчас придумали? – перебила его Аня.
– Только что, – вздохнул Корнилов. – А что, плохо получилось? Неправдоподобно?
– Не очень… Хотите кофе?
– А можно чаю… зеленого?
– За здоровьем своим следите? Ведете правильный образ жизни?
– Нет, просто люблю. Как говорят китайцы, чань чи ча.
– Я сначала заварю вам зеленый чай, у нас как раз есть очень хороший, даже настоящий, а потом вы мне скажете, что это значит. Или вы опять соврали?
Она встала, и следователь тоже встал.
– Видимо вы не большой специалист в зеленом чае, – сказал Корнилов. – Позвольте мне уж самому его заварить.
– Сделайте одолжение, – сказала Аня.
Они прошли на кухню, в Анины владения. Сюда, в основном, она и вкладывала свои деньги и теперь по праву гордилась ее комфортом, чистотой и даже дизайном.
– У вас тут довольно мило, – сказал Корнилов, оглядываясь вокруг и чему-то ухмыляясь.
– Вы попали не в мещанское болото, а на современное производство завтраков, ужинов и домашних заготовок. Поэтому ваши ухмылки тут неуместны, – заметила Аня.
– А я и не сомневался, – он пожал плечами. – Евроремонт, в холодильнике европродукты, в продуктах – еврокалории.
– Вам, видимо, не очень нравится «евро»?
– Предпочитаю Восток, – Корнилов сложил ладони и закивал, как китайский болванчик.
– Похвально, что у следователя вообще есть какие-то предпочтения, кроме уголовного кодекса и стакана водки в конце рабочего дня.
– Стереотипами питаетесь, – обиделся Корнилов.
– Послушайте, следователь Корнилов, – строго сказала Аня. – Вы еще даже словом не обмолвились о цели вашего визита, а уже стоите тут на моей кухне, пытаетесь быть остроумным, чай вот собираетесь заваривать. Не кажется вам, что пора выпускать злого следователя?
– Не понял.
– Вы же работаете попарно – добрый и злой следователь. Добрый уже был, понаврал тут всякого, а теперь, Корнилов, запускайте гориллу. Или вы сочетаете в себе два этих качества, как в китайской философии: черная и белая рыбки, кусающие друг дружку за хвост?
– Вы имеете в виду знак «тай-цзи», «великие перемены»? Вы все правильно говорите, но я хочу усыпить ваше внимание процессом заваривания чая. Вы и не подозреваете, насколько коварно может заваривать чай простой российский следователь…
Корнилов долго манипулировал с фарфором, кипятком и сухой китайской травой.
– Чань чи ча, – повторил он и на этот раз перевел: – Чань есть чай. Имеется в виду, что чань-буддизм и чай – это одно и тоже. Сейчас мы будем чай женить…