Интересуется моей персоной и дядя Коля – Николай Михайлович Скоморохов. Поэтому я его люблю. Но вот другой папин друг, прославленный летчик, Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Гайдаенко, меня никогда не замечает, хотя у него – дети примерно моего возраста. И я в душе его также не слишком жалую.
Ирэна и Александр Высоцкие. Начало 1960-х гг. Киев. Саша в этом возрасте очень похож на маму. И все девчонки нашего двора в него влюблены
Володя уделяет мне какие-то минуты. Но сколько в них всего: и страшно, и смешно, и интересно. Он очень ласковый. В 2007 году я встретилась с его соседкой по 1-й Мещанской – Зоей Васильевной Кузнецовой. И она отмечает эти Володины качества: воспитанность, нежность. Ее маму, Александру Федорову, он иначе как тетей Шурочкой не называл.
Визит закончен, Володя спешит по делам. А взрослые после его ухода еще какое-то время говорят о нем. Мои уши жадно ловят информацию:
– А вы заметили, какой он аккуратный?!
– Еще бы! Это у него с детства. Потрясающая любовь к порядку и чистоте.
Вечером, ложась спать, я стремлюсь показать, что тоже обладаю сиим достоинством. И торжественно развешиваю на всех свободных стульях предметы своего туалета. Делаю я это довольно долго, до тех пор, пока не понимаю, что аккуратность не исчерпывается числом задействованной мебели.
В. Буров, Е. Ситко и В. Высоцкий у служебного входа Театра им. А. С. Пушкина. Май 1962 г. Фото А. Стрельникова
Помню, как часто в начале, а затем и в середине шестидесятых годов Володя приходил к нам с гитарой. Порой это совпадало с приездом из Киева бабушки Ирины Алексеевны с мужем Георгием Лукичем Семененко, когда собирались все родные.
Бабушкино появление в Москве – это всегда долгожданное и радостное событие. Кстати, Георгий Лукич предпочитал жить в Москве у Семена Владимировича. Евгения Степановна, жена Семена Владимировича, специально для Георгия Лукича покупала особенную сметану в ГУМе, а бабушка – у своего Боба, то есть Алексея Владимировича.
Бабушка очень близка с моей мамой. «Девочка, – признается Ирина Алексеевна, – ты настолько во всех отношениях похожа на меня, что, кажется, это я тебя родила». А когда порой мои родители ссорятся (темпераменты у обоих – о-го-го!), всегда принимает сторону мамы: «Бобочка, ну посмотри, какие у Шурочки бархатные глазки! Разве можно сердиться на такую красулю?!» И папа таял…
Придет время, и моя мама сама станет свекровью. И будет, подражая Ирине Алексеевне, относиться к жене Саши с большой теплотой и любовью. Но отплатят Александре Ивановне за это невестка и внуки по-черному. На двадцать лет вычеркнут ее из своей жизни. Ни разу не придут навестить, не позвонят. Инвалида войны! Мама очень переживала и всегда вспоминала слова покойного сына Саши: «Масик, они другие. Страшные. Я имею в виду не физические данные, конечно. Ты меня понимаешь».
Но вернусь в шестидесятые. Итак, все в сборе: Володя, бабушка, ее помощница тетя Ната, Жорж, дядя Сеня, тетя Женя, мама, папа, ну и я. Саша, как всегда, все свободное время отдает спорту. На столе мамино фирменное блюдо – пироги с капустой. Папа включает магнитофон, и Володя начинает петь. Свои песни…
Итак, все в сборе. Включали магнитофон «Комета», и он пел. Свои песни, реже переложенные на музыку стихи Сергея Есенина, Николая Агнивцева, Ярослава Смелякова, Геннадия Шпаликова, Михаила Львовского, Юза Алешковского. Старые записи… Иное содержание песен, немного иной голос, манера исполнения. Нет еще той рвущей душу остроты, того накала… Это придет позже, созревшее, выношенное…
В 1975 году у нас эту пленку, клятвенно обещая вернуть через день, взяли. И конечно же не отдали. Спустя тридцать лет мне принесли снимок картонного футляра с названиями песен, отпечатанных папой на нашей «Эрике» и надписью, сделанной его рукой: «Володя».
Иногда Володино исполнение у нас дома имело характерные особенности. Так, в песне «Злая мачеха у Маши» после строчки «Ты стояла у крылечка» он оговаривается.
Очень простой и доступный в общении, я могла подвести к нему, уже известному поэту, юных поклонников его таланта, и Володя, немного побеседовав с мальчиками, оставлял на протянутых открытках или чистых листках бумаги не только автографы, но и небольшие, теплые послания (тогдашний подросток Вова Гельфрейх, лечившийся в больнице Министерства речного флота в 1975 году, давно уже взрослый мужчина. Но по-прежнему пылко любит Высоцкого и хранит реликвию) – к вопросам, касающихся собственного творчества относился сдержанно. Как-то я по молодости или по простоте душевной спросила: «Как рождаются твои песни?» Засмеявшись, он ушел от ответа. Да и как он мог объяснить мне, что все мы «родом из детства». И ничто не может возникнуть на пустом месте. Что все штрихи, мелочи не ускользают от внимания настоящего художника. Собираясь, накапливаясь в памяти, они трансформируются потом в творчество. Так рождались и его песни о войне…