Но от спокойного тона Итана все мысли вылетают из головы вместе со сложенными на полочках разума словами, и хочется драться. Пинаться, орать, как истеричке. Потому что Итан до ужаса спокоен. Словно они не решают сейчас судьбу одного из них, а просто спорят, сходить им вечером в кино или нет.
Итан даже головы не поднимает, продолжает что-то рыскать под капотом своей машины, а Эмбер кипит. Как электрочайник, на котором неплотно закрыли крышку перед тем, как включить.
– О'кей, – кусая себя за губу и мысленно полыхая, отвечает она. – Наверное, ты неправильно меня понял, Итан. Я не спрашиваю у тебя разрешения, я делюсь своей радостью. С тобой. Как с человеком, который мне очень дорог. Я поступила в колледж. Я выхожу на учебу в сентябре. И ты сейчас должен обнять меня, сказать, что у тебя самая умная девушка в мире, и что ты будешь скучать. И еще что рад за меня.
Эмбер говорит медленно, выделяет паузы, терпеливо ждет ответа.
Итан выныривает, наконец, из-под машины, встает, выпрямляясь.
Несколько секунд Эмбер думает о том, что ради возможности трогать это тело каждый божий день, можно послать к чертям любой колледж в мире. Но потом она понимает, что это не весть какая глупость, и смотрит исключительно в глаза.
– Прости, Эмбер, но я не рад.
Обидно. Но искренне.
Эмбер зло кивает, но перебить не решается.
Итан продолжает:
– Ты, возможно, не в курсе, но пара для волка – это навсегда. Мы привязаны друг к другу, и мы должны быть вместе. Я не могу уехать из города, здесь моя стая, значит, и ты никуда не поедешь.
– Пара для волка? – Эмбер душит в себе гнев, душит его, как противную, склизкую гусеницу, потому что ссориться нельзя, только не сейчас. – Итан, я сейчас для тебя Америку открою, возможно, но я. Ничего. Не чувствую. Ничего. То, что ты называешь страшным словом «пара для волка», для меня просто влюбленность. Да, по уши, по самые чертовы уши, но влюбленность. Как и у любых других нормальных людей. И ничего с нами не станет, если мы разъедемся по разным городам. Будет тоска и желание убить весь мир от скуки, но никто не умрет, ясно? Я ничего такого не чувствую!!
– Потому что ты человек.
– Неважно! – Эмбер срывается на крик, и сама чувствует, как переходит грани. – Итан, мне нужно учиться для того, чтобы в будущем найти хорошую работу. Чтобы элементарно на что-то жить. Это у тебя есть счет в банке, дорогущая тачка и отцовские миллионы долларов в облигациях в семейном хранилище. У меня же – отец – гос. служащий, куча счетов еще со времен болезни мамы, и толпа тараканов в голове. Итан, это мое будущее!! Мое, и мне решать, что с ним будет, пойми!
Ссора – это последнее, чего ей хочется. У нее чешутся руки, чтобы прижаться к Итану, уткнуться носом в его испачканную машинным маслом футболку и застыть.
Но еще Итан невыносимо раздражает сейчас своей невозмутимостью…
– Эмбер, тебе не нужно работать, потому что ты со мной. И все это твое. И счет в банке, и машина. И я уверен, что отец поделится своими миллионами, если тебе захочется.
Он издает смешок, и это последняя капля для Эмбер – ее клинит на собственной правоте. Ее бесит, что Итан не считает этот разговор серьезным и достойным внимания.
– Ты ни хрена не понимаешь, Итан. Серьезно.
Она идет в сторону своей машины и, перед тем, как сесть в нее, с силой пинает по колесу.
– Эмбер, ну куда ты?
– Не приходи сегодня. Иначе мы поссоримся окончательно.
* * *
Итан не приходит следующие четыре дня. Эмбер каждые три минуты поглядывает в телефон, ворчит на отца за это постоянное «вы точно не поссорились?», и даже отказывается пойти с Руби на пляж.
В пятницу она сама заявляется к нему домой, с ходу запрыгивая на Итана.
Она так соскучилась, что даже не замечает, как закатывает глаза его отец, перед тем, как выйти за дверь. Она не может контролировать свои всхлипы, когда Итан раздевает ее и ставит на колени прямо посреди гостиной. А потом берет. Грубо и с пошлыми словечками, царапая спину когтями, оставляя россыпь засосов от шеи до ягодиц.
Эмбер всхлипывает и кончает с бурными стонами, Итан утыкается носом в ее затылок и шепчет так хрипло, что тело вспыхивает и обугливается.
– Ты упрямая, а я еще упрямее, Эмбер. Ты никуда не поедешь. Никогда. От меня – никогда.
Они целуются с кровью, со стальным привкусом, вымещая друг на друга обиду.
И когда Итан помогает ей одеться, Эмбер смотрит на него, как на чужого, идет в сторону двери, а потом оборачивается, словно случайно роняя: