- Все верно. Хранителями очага становятся те духи, кто был сильно привязан к месту или погиб от насилия в младенчестве. Поэтому они любят озоровать. Ведь они совсем дети. А что насчет нее? – Хань указал пальцем на Чучу, которая запрыгнула хозяйке на руки и даже немного задремала.
- Дело в том, что они не помнят ничего о своем прошлом. С Нафаней было проще. Я нашел шкатулку с фотографиями его родителей, а потом узнал, что случилось. Это была подсказка, и домовой сам все вспомнил.
- Тогда вам повезло, что именно наша лавка привлекла внимание, и вы решили сюда зайти, - просиял Хань, переводя бабушке мои слова. Та кивнула и что-то ответила ему. – Бабушка поможет им вспомнить, если хотите. Хозяин в ответе за своего хранителя очага.
- Это нужно спросить у них, - хмыкнул я и подошел к Нафане, который расправился со своим печеньем и теперь оглядывал стол в поисках добавки. – Наф, они предлагают помощь.
- Какую? – откликнулся домовенок, уставившись на меня своими темными глазами. – Барина к ракете привяжут и на Луну отправят? Я только за, да и квартирка долго пустовать не будет.
- Тебе лишь бы квартирку к рукам прибрать, - язвительно ответил я. – Другую помощь, обормот ты потусторонний. Гадалка поможет вам с Чучей вспомнить все. Кем вы были до того, как стали домовыми и как вообще превратились в них.
- Про себя я и так все знаю, - буркнул дух. – А вот бисова баба, та еще загадка. Вдруг она засланный казачок. Вона как Нафанюшку не любит.
- За что тебя любить-то? Орешь, смердишь, барина с барыней достаешь. Крапивой тебя огулять надо, охальник, - сразу же подала голос Чуча. – А вообще, я не против. Всегда было интересно, как я стала домовихой.
- Они согласны, - подтвердил я, поворачиваясь к Ханю.
- Вы спросили их согласия? Тогда я не удивлен, почему они показались вам. Вы по-настоящему о них заботитесь, - удивленно ответил паренек, поправляя очки.
- Они часть моей семьи, - улыбнулся я, наблюдая за тем, как Нафаня пытается стащить со стола сушеного таракана. – Скажите бабушке, что мы не против.
- Хорошо. Присаживайтесь и наблюдайте. Это особая китайская магия, - сверкнул глазами Хань, чем напомнил мне моего буйного соседушку. Только в человечьем обличье и с благопристойными манерами.
Гадалка взяла Нафаню на руки, а тот принялся ехидничать и показывать языки всем присутствующим, пока не замер окончательно, превратившись в подобие невиданной игрушки. Мы с Алей, затаив дыхание, смотрели за работой бабушки Ханя. Сам Хань сидел рядом и внимательно наблюдал за тем, что делала гадалка.
Сначала ничего необычного не происходило, пока на кончиках ее пальцев не появилось странное свечение. Морщинистые руки гадалки ласково и нежно перебирали Нафанину шерстку, пока домовой не замурчал, как гигантский кот. Обычно он делал так только у меня на руках, но я решил ничему не удивляться. И тут гадалка запела. Низким, тягучим голосом, забавно выделяя некоторые слова. Она то опускалась до шепота, то почти кричала, но на духа, уснувшего в ее объятиях, это никак не влияло. Он продолжал спать, блаженно улыбаясь, как дурачок. Изредка Нафаня вскрикивал или смеялся, а пару раз даже заплакал. И все это не приходя в сознание. Затем песнь гадалки закончилась, а домовенок сладко потянулся у нее на руках и открыл заспанные глаза.
- Как себя чувствуешь? – осторожно спросил я, когда Нафаня запрыгнул мне на плечо и, урча, принялся тереться о волосы. – Крыша поехала? Совсем дураком стал?
- Жопа ты, Андриюшко, - зевнул домовенок. – Я маму видел. И папу. А еще себя. Только со стороны. Потом мне стало холодно, я был один и ко мне никто не приходил. Как я ревел, барин, ты бы знал. Еще и кушать хотелось. Ревел, ревел, а затем уснул. Так сладко и так крепко, что даже просыпаться не хотелось.
- Так, а дальше, - сглотнув противный комочек, я понял, что Нафаня рассказывает о последних часах своей человеческой жизни и старался его не перебивать.
- А дальше-то что? Проснулся я. Вокруг такое все белое и красивое, что я даже заплакал. И так радостно стало душеньке моей. Потом дядька какой-то ко мне подошел. Тоже красивый. Как ты вот на свадьбе с барыней был, только еще красивее. У него такие глаза добрые были. Он меня на руки взял и принялся мне петь песенки колыбельные. Тут к нему женщина подошла. Тоже вся в белом и с золотым колечком над головой. Она меня поцеловала в лоб, и говорит «имя тебе – Нафанаил. Но жизнь твоя еще не закончена». А я только глазами хлопаю и угукаю. Совсем малятко же. И тут белое пропало, я снова дома очутился. Только бегать уже мог и говорить. У меня в голове еще голос той женщины звучал. «Заботься о доме своем и о тех, кто живет здесь. Отныне, ты хозяин». Вот. Еще имя твое она часто повторяла. Андрей, Андрей. А я понятия не имел, что это значит, барин. Потом Петька был, а после него ты квартиру купил. Я как знал, что надо всех пугать, кто ее смотреть приходит. А когда ты пришел, я тише мышки был. Я же хороший, Андриюшко?