- Хороший, - улыбнулся я, потрепав Нафаню по голове. – Ты не только мой друг, но и часть моей семьи.
- Вот. И та женщина мне также сказала. Что я вновь обрету семью. Настоящую семью и познаю счастье, какого у меня не было, - весело закончил домовой, болтая ногами. Затем его хитрый взгляд упал на молчащую Чучу. – Теперь бисова баба. Вдруг она мужиком была в прошлой жизни. Энтим, как ее. Трахсвеститом.
- Не дождешься, - буркнула Чуча, подходя к гадалке. Та улыбнулась и взяла домовиху на руки, как до этого брала Нафаню. А затем вновь раздалась странная песня, призванная открыть Чуче то, чего она не знала.
Глава десятая. История Чучи.
- Странное что-то в голове, - пожаловалась Чуча, когда сеанс гадалки подошел к концу. Старушка ласково погладила домовиху по голове, а затем повернулась к своему внуку. Хань терпеливо выслушал и в который раз выступил переводчиком.
- Бабушка говорит, что все прошло не совсем гладко. Становление вашего хранителя очага было немного другим, чем у первого.
- Это значит, что бисова баба сломалась, - констатировал Нафаня, когда я рассказал ему о словах Ханя. – Всегда знал, что с ней какая-то муть творится. На чистоте помешана, Нафанюшку унижает, гадости на него наговаривает.
- Сам виноват, - пробурчала домовиха, возвращаясь к хозяйке на руки. Гадалка тем временем поставила на стол маленький чайник и набор чашек, а спустя пару минут, в воздухе разлился душистый аромат зеленого чая. Старушка подозвала внука и о чем-то с ним очень долго говорила, пока Хань не вернулся к нам с пояснениями.
- Бабушка считает, что Чуча сама расскажет вам, что с ней случилось, когда придет время. Хранитель очага не хочет говорить об этом при посторонних.
- Это правда? – я повернулся к домовихе и получил утвердительный кивок.
- Да, барин. Стесняюсь я этих добрых людей. Они, конечно, напоили нас чаем, печеньки дали и вообще вели себя словно душки, но то, что я хочу вам рассказать, услышите только вы, - ответила Чуча, сминая краешек своего сарафанчика.
- Хорошо, милая, - улыбнулась Аля, погладив свою дражайшую подругу по спинке. – Тогда мы, пожалуй, пойдем.
- Да, да, - спохватился я. – Время уже позднее, устали все, а до отеля еще ехать и ехать.
- Я вызову вам такси, - вежливо поклонился Хань и удалился в темноту. Его бабушка подошла к двум домовятам и опустилась на колени. После чего нежно поцеловала каждого из них в лоб и дала по паре печенек.
- Хорошая ты, старушка, - заныл Нафаня, обнимая гадалку и, трубно высморкавшись ей в передник, добавил. – Не то что всякие бисовы бабы, зловонные и зубастые.
- Цзайцзиень, эзуо цзю (*До свидания, проказники), - проскрипела старушка.
- И тебе того же бабуль, - фыркнул Нафаня, набивая рот печеньем. – Пойдем, барин. Такси уже приехало, а Нафанюшке постелька нужна теплая.
- Цзайцзиень, - я поклонился гадалке, как мог, и первым вышел в двери. Она и ее внук Хань так и стояли у дороги, когда машина тронулась.
- Они хорошие, - тихо буркнула Чуча, помахав им мохнатой ладошкой. – Очень хорошие. Я расскажу вам дома, что увидела. Хорошо?
- Конечно, - кивнул я, взяв домовиху на руки. Та, как и Нафаня, сразу включила урчалку, чем вызвала у ревнивого духа припадок ярости.
Сидя за полночь в номере мы предавались любимому смертному греху Нафани – чревоугодию. Расположившись на полу, вся наша семейка с аппетитом уминала китайскую стряпню, упакованную по случаю в белые коробочки. Здесь была и фирменная лапша, и молодые побеги бамбука, и соевые бобы. Чуча вкушала рисовые лепешки, а мы с Алей ели жареную утку. Только Нафаня скулил, не переставая, и держался за живот. Дух за несколько минут смел пять порций кисло-сладкой свинины и запил это традиционным шотландским виски.
- Шибко плохо мне, барин, - нудил Нафаня, теребя мою руку и пытаясь обратить на себя внимание.
- Кто тебя заставлял столько есть? Никто не отбирал. Ведешь себя, как беспризорник из Одессы, - пробубнил я с набитым ртом.
- Вкусно было. А теперь тяжело мне. Я спать хочу, - заканючил домовой.
- Иди, спи. Кто тебе не дает?
- Бисова баба терпение мое испытывает. Знает, зараза этакая, что я ее историю послушать хочу, - Чуча в ответ прищурила глаза и картинно облизала губы, показывая, как ей вкусно. Этого Нафаня вытерпеть не мог и, вскочив с пола, помчался в туалет. До нас еще доносились завывания духа о том, что хозяева его не любят, бисова баба его со свету сжить хочет, а китайцы делают умопомрачительно вкусную свинину, от которой невозможно оторваться.