Выбрать главу

Рамон Меса

Мой дядя — чиновник

Рамон Меса и его герои

В середине 80-х годов прошлого столетия Гавану охватила настоящая эпидемия дуэлей. Но это смертоносное поветрие было вызвано отнюдь не падением морали жителей кубинской столицы. Дело было вовсе не в том, что кривая соблазнённых жён и уведённых невест резко пошла вверх. Нет, поединки в большинстве случаев имели политическую подкладку. К барьеру вызывали тайных или явных сторонников независимости Кубы — а Куба в то время была ещё испанской колонией. Особенно часто за пистолеты и шпаги приходилось браться журналистам.

Ремесло журналиста для того, кто смел иметь свои собственные сужения, почиталось опасным. Посмотрите на фотографии кубинских литераторов тех лет. В этих горделиво вскинутых головах, тщательно закрученных усах, буйно разросшихся бакенбардах, в галстуках, развевающихся, как мятежные знамёна, под белыми стенами стоячих воротничков, в руках, независимо скрещённых на груди, в пальцах, судорожно сжимающих массивные набалдашники тяжёлых тростей, чувствуется вызов судьбе.

Недаром на одной из популярных карикатур того времени редакция газеты изображена как нечто среднее между стрелковым тиром и фехтовальным залом. На стенах развешаны мишени, пистолеты и шпаги. Мирная секретарская конторка с её неизменной корзиной для бумаг обшита бронёй наподобие боевой рубки крейсера. Сотрудники разгуливают в бронированных плащах и колпаках, напоминая шагающие крепостные башни. Из амбразур — отверстий, проделанных в этих странных одеяния — торчат дула пистолетов.

Действительно, дуэль — убийство, освящённое высоким словом счесть», узаконенное особым кодексом, была для испанской правящей верхушки удобным средством держать в узде своих политических противников, а порой и отделываться от них, не вызывая всеобщего возмущения. Наёмные бретёры, мастера пистолетной стрельбы, виртуозы шпаги или рапиры были призваны заткнуть рот крамольной кубинской прессе. Поэтому не случайно внимание кубинцев привлекла небольшая повесть «Дуэль моего соседа», опубликованная в 1885 году в еженедельном приложении к журналу «Изящная Гавана». Автором её был двадцатичетырехлетний Рамон Меса, юрист по образованию и начинающий журналист. В повести осмеивался забияка и хвастун, вызывающий к барьеру людей, заведомо не умеющих стрелять. Доставалось и профессиональным секундантам, готовым за небольшую мзду проводить на тот свет кого угодно.

Повесть имела успех у читающей публики, под маской безобидного юмора современники разглядели стальное жало сатиры. В описании гаванского дома, стены которого настолько обветшали, что в них можно прорезать отверстие простыми ножницами, они увидели намёк на ветхость колониального режима.

(Пройдёт два года, и Рамон Меса в романе «Мой дядя чиновник» разовьёт эту тему с гораздо большей смелостью. Жалкие судёнышки с громкими названиями «Покоритель Старого и Нового Света», «Разгром ста тысяч французов», готовая рухнуть заплесневелая гостиница с гордой вывеской «Лев Нации» (в испанском гербе изображён лев) наглядно представят несоответствие между провинциальной буржуазно-монархической Испанией XIX века и её претензиями на наследие великой испанской империи прошлого.)

В том же, 1885 году в газете «Лотерея» был опубликован новый роман Месы «Цветы и плоды», повествующий о несчастной любви двух юных существ. В отличие от «Дуэли моего соседа», «Цветы и плоды» написаны в сентиментальных тонах, в духе нашумевшего произведения колумбийского писателя-романтика Исаакса «Мария» (1867). Новая книга молодого автора также не осталась незамеченной. Сам Энрике Хосе Варона, философ и критик, глава кубинских позитивистов, посвятил ей несколько абзацев своей статьи в журнале «Кубинское обозрение». Снисходительно отметив художественные достоинства романа: умело построенный сюжет, характеры героев, наблюдательность писателя, острое чувство цвета, — Варона указывал и на недостатки книги. Важнейшими из них, по его мнению, были слабость идейного содержания и отсутствие местного кубинского колорита.

Уже в следующем, 1887 году Меса опубликовал сразу два романа — «Кармена» и «Мой дядя чиновник». В первом из них он, следуя советам Вароны, обратился к одной из самых наболевших тем в жизни кубинского общества, к теме расовой дискриминации. В небогатой романами кубинской литературе XIX века этой теме, неразрывно связанной с борьбой против рабства, были посвящены «Франсиско» (1839 г., напечатан в 1880 г.) писателя-романтика Ансельмо Суареса-и-Ромеро и «Сесилия Вальдес» Сирило Вильяверде[1]. Вторая часть последнего романа, который называли «кубинской «Хижиной дяди Тома», вышла всего лишь за пять лет до появления «Кармены».

вернуться

1

Сирило Вильяверде, Сесилия Вальдес, или Холм ангелов, Гослитиздат, М, — Л. 1963.